Опиум

Много дней он плыл в совершенном одиночестве. На ночь он не приставал к берегу. Он лежал на дне лодки и смотрел на звезды, что усыпали небо, освещенное бледным полусветом китайской луны.

* * *

Через несколько дней Чарльз Стоу доплыл до предместий Хучжоу. Его мучила жажда, и чтобы утолить ее, он хотел сорвать свисающий над водой плод манго. Все это время он питался только растительной пищей, на которую не скупилась река. Он направил джонку к ветви и приготовился на ходу сорвать манго. Схватив плод, Чарльз Стоу не почувствовал, что в этот миг его в мизинец ужалила змея. И только услышав ее шипение, он понял, что произошло, и издал крик. Один-единственный.

Он успел еще увидеть зеленую поблескивающую ленту, которая соскользнула с ветки и упала в воду, и тут же потерял сознание.

III

* * *

Когда он пришел в себя, то был уже вне опасности. Он лежал на походной койке в каюте корабля, плывшего по Зеленой реке.

— Вы нас изрядно напугали, — сказал ему командор Макартур. — Я уж думал, вы никогда не проснетесь.

— Где я?

— В полной безопасности на борту британского корабля, плывущего в Шанхай.

— Что со мной было?

— Два дня назад китайские крестьяне нашли вас в джонке, которая плыла по реке. Вас ужалила змея. Они позаботились о вас. Потом доставили в военный госпиталь в Хучжоу. Там-то мы вас и обнаружили.

Чарльз Стоу поднял голову, взглянул на командора и снова опал на подушки.

— Кстати, я должен вам вручить вот это. Это растение было на вас, подобно талисману. Никто не посмел похитить его у вас.

И командор протянул Стоу саженец белого чая. Единственное, что осталось у него после невероятного путешествия в страну чая и опиума. Чарльз Стоу взял побег и мысленно задал себе вопрос, может ли это единственное растеньице стать искуплением всего того, что пришлось ему перенести, однако он ощутил такую усталость, что вопрос остался без ответа.

— Вам надо поспать, — сказал Макартур. — Скоро мы приплывем в Шанхай, и вы забудете все ваши невзгоды.

— Я ничего не хочу забывать.

Командор поднялся.

— Вполне возможно, вам неизвестно, что между Китаем и Англией продолжается война. И это причина нашего появления на Зеленой реке. Вы находитесь на борту военного корабля.

Когда Макартур выходил из каюты, Чарльз Стоу нашел в себе силы прошептать:

— А для меня она закончилась.

* * *

После возвращения в Шанхай у Чарльза Стоу случился сильнейший приступ лихорадки. Вызванный врач попросил его снять рубашку и, увидев на плече татуировку, не без удивления поинтересовался:

— А что это за странный знак?

Чарльз Стоу, не повернув даже головы, ответил:

— Это цветок опиумного мака, который мне вытатуировала одна китаянка.

— В Шанхае?

— Нет. У истока Зеленой реки.

Врач рассмеялся.

— Вот как? Так, выходит, вы искатель приключений. И какого же рода?

— Я — первый путешественник, прошедший до конца чайного пути, и, надо думать, последний опиумный контрабандист.

Врач с недоверием и любопытством посмотрел на него. А когда закончил выслушивать его, все-таки не удержался и спросил:

— И что же означает эта татуировка?

— Что я принадлежу некоему человеку. Человеку, лица которого я не знаю.

И, помолчав немного, добавил:

— Человеку, у которого лицо опиума.

* * *

Спустя несколько дней Чарльз Стоу отправился навестить Пирли. Ирландец готовился к отъезду из Китая. Война между Англией и древней Поднебесной империей набирала ожесточения, и о торговле никакой речи быть не могло. С каждым днем пребывание в стране для британских подданных становилось все опасней.

Чарльз Стоу сказал Пирли:

— Я доставил опиум Лю Чэну. Но лица его я так и не увидел.

— Я знаю.

Ирландец загадочно улыбался, как будто неудача Стоу доставляла ему удовольствие.

— Да, наверно, против Лю Чэна я бессилен, но эта женщина любит меня, и я надеюсь вернуться за ней. Когда-нибудь я это сделаю.

Пирли глядел на него так, словно увидел впервые в жизни. В этом взгляде было изумление, смешанное с безграничным презрением.

— Глупец! Ты так ничего и не понял?

— Что именно я должен был понять?

— Лоан никогда никого не любила. Она просто использовала тебя.

— Как прикажешь тебя понимать?

— Эта партия опиума предназначалась ей.

Однако Пирли на сказанном не остановился:

— Лю Чэн — это она.

У Стоу кровь застыла в жилах.

— Потому-то ее и называют Опиум.

— Но зачем нужен весь этот маскарад?

— Из-за страха, какой внушает Лю Чэн. А главное, чтобы безопасно вести противозаконную торговлю чаем в обмен на опиум. Об этом, кроме Вана и меня, никто не знал. Никому не удавалось схватить Лю Чэна по той простой причине, что его не существует.

Чарльзу Стоу казалось, будто сердце у него разорвалось. Он сжимал в объятиях эту женщину, заставившую его поверить, что она его любит. И ему и в голову не приходило…

— Бедняга Чарльз, как ты мог быть наивен до такой степени?

Пирли затянулся сигарой и налил два стаканчика виски. Выпил и, зевнув, сказал:

— Все, пойду лягу. Завтра ранним утром я отплываю в Дублин. Так что для меня эта история кончена. Прощай.

Вставая, он посоветовал:

— На твоем месте я тоже возвратится бы в Лондон. И больше не думал о ней.

С этими словами он покинул террасу.