Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект

Аналогичная картина открывалась и перед другими иностранцами, которых в XVI веке нелегкая занесла на святую Русь. Англичанин Флэтчер: «О жизни монахов и монахинь нечего рассказывать тем, коим известно лицемерие и испорченность нравов этого сословия. Сами русские так дурно отзываются о них, что всякий скромный человек поневоле должен замолчать».

Соотечественник Флэтчера Ченслер: «Что касается разврата и пьянства, то нет в мире подобного, да и по вымогательствам это самые отвратительные люди под солнцем».

Ничего не изменил и XVII век — седьмая сотня лет облагораживания христианством душ людских.

Опять звучат все те же слова: «в глубокий ров блуда погрузились все», «содомский блуд», «…на друга влазя люблени-ем страстным, будучи в неразумии» (то есть по пьяни). Монахи настолько сексуально поднаторели в своих бездельных санаториях, что использовали даже сексуальные игрушки для удовлетворения похоти: «Вот мои согрешения пред Богом и пред тобою, господине отче: господине отче, в содомском блужении во стегноблудии и со иноки и спротивно падался; многих совещал на блудные дела, наипаче же отроков, и в бани мыл тело свое грешное многажды, и обнажал его пред многими бесстыдно, на друга взлазя люблением страстным; некогда ниц лежа в воде и стоя, и на земле ниц лежа, истекание рукою спустил, и в губу, сиречь в гриб, истекание сотворил, надувал кишку не помню какого животного, и тем в свой проход блудил.

Частым омыванием банным тело свое бесстыдно обнажал пред многими, и зрел, и осязал срамные уды свои, и истечение делал. И чужие уды срамные тако ж зрил наги, и осязал… и также и свои уды давал осязати многим, многажды ножом обривал уды своя, и свещою палил, и прочий вред телу деял, и помазывал дегтем и иным зелием нужды ради, и во всем том согрешил».

Так что не думайте, будто эпиляция гениталий — изобретение сексуальной революции XX века…

Кстати, нравы в женских монастырях ничуть не отличались от нравов в мужских. Стандартный вопрос к монашке на исповеди: «Или рукою своей, или иным чем в свое естество блудила от ярости похотной; или на подруг на инокинь, или на жен возлазила… или за срамные уды мужи хватала; или свое естество показывала?»

Истории, знакомые нам по XVI веку (с немногочисленными честными игуменами, которые безуспешно пытались навести порядок в монастырской клоаке), один в один повторялись и в веке семнадцатом… Таких начальников третировали. В уже упомянутом выше притоне разврата — Троице-Сергиевом монастыре — озлобленные монахи подвели своего игумена под статью. За что? За то, что боролся с пьянством и блудом. В результате игумен сел по доносу «за политику» (по обвинению в ереси).

Порой, не в силах справиться с деградировавшими подчиненными, игумены сами просят помощи в верхах. Так, например, очередной несчастный игумен Соловецкого монастыря в 1647 году доносит по инстанции: «Напиваются допьяна, и от того пьянства бывает многая вражда и мятежа…»

Преподобный Максим Грек обличает коллег: «Священники мои, наставники нового Израиля! Вместо того, чтобы быть образцами честного жития, вы стали наставниками всякого бесчиния, соблазном для верных и неверных, объедаетесь, упиваетесь, друг другу досаждаете; во дни божественных праздников вместо того, чтобы вести себя трезво и благочинно, показывать другим пример, вы предаетесь пьянству и бесчинству».

Иностранные граждане полностью подтверждают эту картину. Секретарь датского посольства Роде в 1659 году ужасается: «Сильный пожар… возник вследствие того, что угостившиеся монахи не смотрели за восковыми свечами… По монастырям монахам воспрещено ставить в нетрезвом виде свечи перед образами».

Австрийский дипломат Йоганн Корб: «…Более на гуляк, чем на монахов похожи, пьяные шалят по улицам и, лишившись всякого стыда, нередко предаются там же (на улицах. — А. Н.) сладострастию». И он же: «Без креста попы и шага нигде не сделают, хотя иногда попадается он им и под ноги.

Жаль, что драгоценнейший знак нашего Спасителя находится в руках недостойнейших людишек, которые, ослабев и шатаясь от излишнего употребления водки, часто таскают крест по нечистоте и грязи».

Шведский подданный П. Петрей: «Русские монахи ведут гнусную жизнь в сластолюбии, пьянстве, разврате и подобных тому пороках, потому приношения, которые, по мнению простых людей, идут на устроение церквей, монастырей и часовен, служат только для невоздержанности и обжорства духовных лиц».