Оплаченные фантазии

– Ну почему сразу – я? – обиделась моя подружка.

– А потому, Алина, что у тебя всегда был ветер в голове. А Полина – цельная натура. Но у тебя все задатки лидера. Ты любого человека можешь заставить плясать под свою дудку. Вот Казакова и пошла у тебя на поводу. Так ведь? – строго спросила Людмила Семеновна. Мы с Нечаевой промолчали. Разочаровывать бывшую училку не хотелось. А она по-прежнему думала, что видит нас насквозь. – Молчите, значит, так и есть. Алина, вот скажи, что тебя в своей внешности не устраивает?

– Меня все устраивает, – сказала Алина, виновато опустив глаза, – и я тут совсем ни при чем.

– А кто при чем? – строго, как на уроке, спросила Малинина.

Я легонько стукнула подружку под столом по ноге, потому что она тормозила с легендой, которую сама же и придумала. За годы самостоятельной жизни Алина в совершенстве овладела искусством феерично врать, но присутствие бывшей учительницы вогнало ее в ступор.

– Все дело в моей маме, – начала рассказывать Алинка, наконец справившись с волнением. – Людмила Семеновна, вы, наверное, не знаете, что она вышла замуж за испанца...

– Не знаю. И что с того? – сурово спросила классная.

– Так вот, с годами мама располнела, а муж страшно этим недоволен. Мама уже все диеты перепробовала, но все без толку. В общем, она решила сделать липосакцию, но в Испании такие операции очень дороги, – стройно вещала Нечаева. – Вот она и попросила меня узнать, сколько они у нас стоят.

– А зачем же ты Полину в «Приват-мед» послала? Почему сама не пошла?

В логике Малининой нельзя было отказать, но у нас был готовый ответ:

– Ну, у Польки ведь высшее юридическое образование. Я хотела, чтобы она узнала, все ли в порядке у этой клиники с лицензией, правильно ли составлен типовой договор...

– Понятно, – сказала бывшая учительница, удовлетворенная Алинкиным враньем. – Я рада, что у вас обеих нет в голове этой дури насчет пластики.

– Людмила Семеновна, скажите, а бывают ли неудачные операции? Как часто? – спросила я, но санитарка молчала. Пришлось ее подтолкнуть: – Вы сказали мне сегодня на улице, что насмотрелись на каких-то там дурех...

– Да, меня тоже интересует, что за специалисты работают в «Приват-меде»? Все-таки маму туда хочу направить... – поддержала меня Алинка.

– Эх, девочки, по идее, не должна я вам этого говорить, но и молчать не могу. Всякое случается. Смертельных исходов не было, но, возможно, печальный счет скоро откроется. Вот на прошлой неделе боксера одного оперировали, Колю Рассомахина. Он, между прочим, в нашей школе учился, в прошлом году ее закончил. Такие надежды Николай подавал!

– Какие? – спросили мы в один голос.

– Был чемпионом области в легком весе, его в сборную страны хотели включить. Так вот, нос ему по кусочкам Жупанов собрал. Но после наркоза Рассомахин не пришел в сознание, в кому впал, его из «Приват-меда» в городскую больницу перевели. И я слышала, что он до сих пор лежит там без сознания.

– Впал в кому? Отчего? – поинтересовалась Алинка.

– Поговаривают, что все дело в наркозе. Я, как вы понимаете, всех медицинских тонкостей не знаю. Мое дело – чистоту в коридорах наводить, но уши у меня имеются. Слышу, о чем персонал шепчется. А врачи говорят, что организм пациента был так напичкан разными анаболиками, что наркоз стал последней каплей.

– Значит, пока что боксер в коме, и вернется ли он в сознание или нет, неизвестно, – срезюмировала я.

– Вот помрет, не приходя в сознание, и даже не узнает, что операция на нос прошла удачно, – съязвила Алина. – Обидно!

Людмила Семеновна укоризненно покачала головой. Я поспешила увести разговор немного в сторону:

– А что же родственники боксера? Они какие-нибудь претензии врачам предъявили?

– А у него нет никаких родственников. Помнится, Колю мать одна воспитывала, но она умерла в прошлом году, как раз перед выпускным вечером. А тренер в клинику приходил, но главврач как раз ему свои претензии предъявлял.

– С какой стати? – вырвалось у Нечаевой.

– Вроде бы тренер пичкал своего подопечного запрещенными допинговыми препаратами, и наркоза организм уже не выдержал.

«Ясно, снова Жупанов свалил свою вину на другого! Надо было сделать перед операцией все необходимые анализы, посмотреть картину крови, но, скорее всего, ничего этого не осуществили. Пока я сама не заикнулась о противопоказаниях, Старыгина даже не поинтересовалась моим здоровьем, а уговаривала меня на расширенную программу хирургического вмешательства». Пока я думала об этом, речь, кажется, пошла об Ольге Владимирцевой.

– Была на моей памяти еще одна горемычная, – сказала Малинина. – Молодая женщина, преподавательница какого-то колледжа, вот ее мне действительно жалко.

Мы с Алинкой переглянулись, и Нечаева робко уточнила:

– А что с ней произошло?

– Попала под машину, лицо оказалось изуродованным. Легла она, значит, в клинику, дабы улучшить внешность, сделали ей операцию, но неудачно. – Малинина вздохнула: – Не вернулась к ней красота.

– А почему так произошло? Врачи схалтурили? – предположила Алина.