Оплачено сполна (СИ)

- Все детство и юность, – женщина кивнула, с надменной насмешкой глядя на него. - Но в последние годы он сидел рядом со мной здесь и рассказывал обо всех своих обидах. Будучи живой, я не слушала его, но после смерти иначе смотришь на жизнь. Ты любил его так по-гриффиндорски… Он жаловался на это.

- Что? – ужасные слова прогремели колоколом в его голове. - Я не верю…

- Тебя интересовали только твои родители, а он хотел, чтобы тебе был интересен он сам. Думаю, он хотел бы иметь сына, но не отваживался. А может, не мог. Азкабан – не санаторий.

- Что значит «гриффиндорская любовь»? – спросил сдавленным голосом Поттер.

- Слепая, эгоистичная, - охотно пояснила женщина. - Он был для тебя только памятью родителей.

- Он говорил, я напоминал ему отца…

Вальбурга покачала головой.

- Ты многого не знаешь. Сириус… - женщина тонко улыбнулась, отчего ее лицо не стало мягче, но мелькнуло что-то в глазах, - он всегда был страшным эгоистом и собственником. Он мнил себя ненужным и тебе, и Ордену.

- Я не желаю вас слушать! – рявкнул Гарри. - Это ложь!

Миссис Блэк усмехнулась.

- Ты очень доверчивый, мальчик. Ты не знаешь ничего о чистокровных семьях. А ведь и твой отец был из такой, он был частью нашего мира, мы принимали его… До свадьбы.

- Я ухожу! – Гарри отвернулся и пошел к двери.

- Когда ты захочешь, я расскажу тебе больше. Достаточно будет попросить. Сириус бы хотел, чтобы ты знал.

Дверь хлопнула, миссис Блэк подняла нарисованную руку к лицу, сжала в кулак и прижала ко лбу.

***

- Как же мне тебя нарисовать? – Гарри кусал кончик карандаша.

Он лежал на кровати в комнате Сириуса, держа на коленях альбом, ему хотелось чего-то неопределенного. Наконец, к двум часам ночи, он понял, чего хотел. Неистовство, с которым рука плясала по листу, сила, с которой Гарри закусил губу, сплетались и рисовали вместе с ним знакомые черты, создавая кусочек мира, в котором Сириус был бы жив.

Он был бы другим, чужим, но он был бы все-таки жив. Гарри создавал другой мир, пытаясь отпустить, дать шанс, новую жизнь, в глубине души надеясь, что здесь Сириус был счастливее, чем был бы там. К четырем часам утра портрет был готов.

Сириус сидел в старинном кресле, небрежно облокотившись на подлокотник. Волосы ухоженной волной спадали до плеч, на пальцах красовался фамильный перстень. Комната выглядела совершенно новой, за окном виднелась площадь и дорога в город.

Туда Сириус и смотрел. В глазах его внимательный наблюдатель мог бы заметить тоску, о происхождении которой, правда, не смог бы догадаться. Об этом знал только Гарри.

Еще он знал, что за дверью той, нарисованной комнаты Сириуса ждали жена и сын. Чистокровная красивая женщина с чопорной улыбкой, может быть, любимая. И сын, надменный мальчишка с гордо задранным носом, может быть иногда забывающий правила приличия, чтобы уютно устроиться у отца на коленях.

Если бы Гарри хватило сил, он бы взвыл от собственной беспомощности что-то изменить и сжег бы альбомный лист.

***

Полезно иногда под утро встать попить водички. Повод сам по себе не достойный внимания, но могущий привести к интересным последствиям.

В кухне за столом сидели Снейп и Дамблдор. Директор невозмутимо распивал чай, Снейп всем своим видом показывал крайнюю степень недовольства и раздражения, чего Гарри, конечно, не видел, но прекрасно чувствовал, с любопытством подслушивая из коридора и молясь, чтобы половицы не скрипели.

- Северус, ты понимаешь, что значит затишье?

- Они занимаются подготовкой.

- Да.

Оба замолчали. Дамблдор прихлебывал чай. Снейп, казалось, скрипел зубами. Гарри ощущал его нетерпение.

- Вы так и не сказали, что делать с Посвящением, директор. Я бы не хотел позволить этому случиться, и если можно как-то…

- Нет, - покачал головой Дамблдор. - Я сожалею, но здесь мы потеряем больше, чем приобретем, мальчик мой.

Молчание отчетливо трещало электричеством.

- Это дети, - наконец проговорил Снейп зло. - Не все из них хотят, многие вынуждены! У них нет никакой защиты!

- Так-таки никакой, - Дамблдор с усталой улыбкой взглянул на зельевара. - А вы?

- Что я могу? Крупицы!

- Мои руки связаны не хуже твоих. Кое-что я делаю, пусть многим и кажется, что мое дело - пить чай с лимонными дольками в кабинете, - он замолчал.

Снейп нервно поерзал на стуле.

- Почему вы не говорите мне? Вы всегда мне доверяли!

- Пока я не могу сказать, - неожиданно холодно ответил директор. - Не вынуждай меня, Северус. Молчание воистину золото.

- Директор… - начал тот.

- Я знаю, что по-твоему я давно излагаю прописные истины, - Дамблдор покачал головой.

- Я этого не говорил, - пауза. - И не думал.

- Я достаточно стар, чтобы видеть то, что скрыто, без помощи легилименции. И помни, мальчик мой, я начал доверять тебе в тот момент, когда увидел плачущего юношу, пережившего потерю двух единственно любимых людей, - мягко заметил старик.

Снейп дернулся.

- Никогда не сыпьте соль на рану, директор, даже если вам кажется, что она почти зажила.

На несколько секунд они замолчали. Наконец, голос Дамблдора снова приобрел свое мягкое деликатное звучание.