Оплошка

22. ТОЛСТЯК С ТРОЙНЫМ ПОДБОРОДКОМ

Антиквар Соломон стоял посреди кабинета и, мурлыкая под нос заунывную мелодию, продавал старинные часы маленькому толстому покупателю с заплывшими глазками и тройным подбородком, одетому в чёрный кожаный плащ.

Всех важных посетителей Соломон предпочитал принимать исключительно в своем кабинете. А важными дядя Соломон считал всех, кто появлялся в его лавке и имел какие-никакие средства. Стоило посетителю проявить чуть более пристальный интерес к какому-нибудь экспонату и пройти негласную проверку Соломона на платежеспособность, как он тут же оказывался в кабинете антиквара. И тут начиналось волшебство…

– Ведь это первая четверть девятнадцатого века, – говорил антиквар, стоя у стены и держа в руках часы. – Принадлежали семье поэта Жуковского, воспитателя Александра второго.

– Кончай заливать, Соломон, – ответил покупатель. – Где жил Жуковский и где мы?

– Для вещей нет расстояний, – заверил еврей. – Недавно я продал чудесный канделябр, которым владел Антон Павлович Чехов… Могу сбавить пятьдесят, но не более. Мне же тоже надо иметь какую-то выгоду. Вы понимаете? Я ведь купил часы, а не украл.

В кабинет со стороны магазина зашёл Арик.

– Авраам, наконец-то! – обрадовался дядька. – Где тебя носило?

– Отойдём, дядя, – попросил Арик.

– Извините, – антиквар передал покупателю часы. – Хорошо подумайте над моей ценой. Часы того стоят, а как бьют! Вы бы слышали их бой!..

– Дядя Соломон! – нетерпеливо воскликнул юноша.

– Иду, иду, – дядя бросил извиняющийся взгляд на толстяка. – Я скоро, – и подошёл к племяннику, стоявшему в противоположном углу, подальше от покупателя.

Толстяк достал из кармана плаща маленькую белую трубочку с разъёмом на конце, как у граммофона, приставил её к уху вместе с часами, делая вид, что слушает их ход.