Оплот добродетели (СИ)

В щеку ткнулось что-то мягкое, будто утешая.

Не хватало…

А ведь страшно. И до того страшно, что просто хоть позволь этому мху затянуть себя с головой, прячась под зарослями, словно под одеялом.

Тойтек и в детстве себе такого не позволял.

Его знобило.

Взгляд то и дело цеплялся за дверь, которая не казалась сколь бы то надежной преградой. А если рыжая просчитала все? Женщины, пусть и не особо умны, но хитры.

Коварны.

Расчетливы.

И что если она именно теперь проникнет в каюту, чтобы…

Тойтек икнул, и кресло поспешно перевернулось на другой бок и мелко завибрировало, спеша унять икоту. Засверкал огоньками анализатор: искин явно пытался сообразить, пора ли применять медикаменты или еще рано.

Нет уж.

Хватит с него лекарств. А дверь заперта. И Кахрай вот-вот появится. И… и никто не станет убивать несчастного беспомощного инвалида, не способного пару слов связать.

Тойтек ухватился за эту мысль, которая показалась одновременно и логичной, и спасительной. И даже сумел отвести взгляд от двери, правда ненадолго. Вдруг показалось, что он слышит шаги на той стороне. Тойтек велел себе успокоиться.

Дверь надежно блокировала звуки. А значит, это просто воображение разыгралось и… и стоит заняться делом. Вот только каким? Наблюдение за Кахраем, пытавшемся найти что-то в чужой каюте, не отвлекало. А вот вопрос…

…если есть вакцина, должен быть и полигон для ее испытания. У себя на планете Рахх не рискнет. Да и на любой другой тоже не рискнет, все же чума — не самая безопасная игрушка, это и безумцы должны понимать.

Или не должны?

И вопрос в том, сколь они безумны…

Кресло перевалилось на другой бок, и голова Тойтека вяло тюкнулась о стенку. К счастью, та была в достаточной мере мягкой, чтобы тычок этот не причинил боли, но с мысли сбил.

А ведь Тойтек, кажется, почти догадался…

Эрика…

Его совершенная идеальная Эрика слишком честолюбива, чтобы доверить проект кому-то другому. Да и те, кто стоят над ней и за ней, прислушаются, ведь Эрика знала о работе, если не все, то многое. Ее знаний хватит на первый этап.

А вот второй…

Она не догадывалась, что есть второй, который, собственно, и этапом-то не был… так… небольшая попытка добиться более чистой вакцины, давшая вдруг неожиданный результат. Совершенно случайное открытие, а потому повторить его будет практически невозможно. Именно эта случайность и бесила Тойтека прежде, заставляя молчать и в отчетах, и в рабочих бумагах, и… и получается, что теперь никто, кроме него, не знает…

Он закрыл глаза и мысленно обозвал себя идиотом.

Мейсон получил полный расклад.

Почти.

Тойтек зарычал. У «Фармтека» будет вакцина, как и у Рахха, вот только эффективность ее не превышает тридцати шести процентов, что, конечно, хорошо, ведь летальность самой чумы — сто… хорошо, но недостаточно. Очистка в стабилизированном поле с четкими параметрами увеличивает эффективность до тех самых идеальных девяноста девяти, которые считаются недостижимыми.

…структура вируса.

…его такое важное открытие, о котором он промолчал, не желая делить его ни с кем. Не только вещество, но и энергия… прежде всего энергия…

Цифры, цифры… цифры Тойтека всегда завораживали.

В них была стабильность.

Спокойствие.

Равновесие и предсказуемость, которых так не хватало в его жизни. И эту любовь Тойтек пронес сквозь годы, защищаясь ею от столь лишних в работе эмоций. Но теперь цифры не спасали.

Тридцать шесть.

И девяносто девять.

Разница — шестьдесят три. Две милые красивые цифры, которые в абстрактном мире не означали ничего, а вот в реальном… шестьдесят три из ста. Шестьсот тридцать из тысячи. Шестьсот тридцать тысяч из миллиона…

Сердце болезненно закололо, и кресло издало тревожный пик. В ногу мягко вошла игла — странно, что Тойтек ощутил ее — а следом он уснул. И во сне сквозь пелену облаков смотрел на обреченный мир, спешно пытаясь подсчитать, сколько людей, в нем обитавших, погибнут.

Цифры впервые не приносили покоя.

Лотта устала.

Как-то сразу и вдруг. Вот только что она завороженно наблюдала, как хмурый старик рисует карамелью волшебные картины, которые тотчас находят покупателей, и вот уже у нее совершенно нет ни сил, ни желания любоваться этими картинами, но хочется лишь выбраться из толпы.

Вернуться на корабль.

Или хотя бы найти тихое место, где можно просто посидеть и прийти в себя. Лотту слегка знобило. Дрожали руки, что было совершенно недопустимо, и почему-то вдруг вспомнился тот первый ее выход свет, вспоминать о котором она совершенно не желала.

Роскошное платье из ткани жесткой и колючей.

Корсет данью нелепым обычаям. Кружевной воротник, будто сошедший со старинного полотна, как и само это платье, чересчур помпезное и неудобное. Но попробуй скажи. Бабушка будет недовольна.

Она и без того недовольна. Несмотря на платье, пудру и корсет Лотта слишком далека от идеала леди.

Лотта тихонько отступила.

Огляделась.

И двинулась к торговому центру, который показался вдруг оплотом стабильности. Там наверняка найдется тихое кафе, где она переведет дух, а заодно решит, как быть дальше.

Эрра… ушла.