Оплот добродетели

– Добрый день, – раздавшийся над головой голос заставил подпрыгнуть, оступиться, и каблук левой ноги попал в невидимую трещинку, пошел влево, Шарлотта покачнулась, но была подхвачена могучей рукой. – Простите, если снова вас напугал.

– Ничего, – она вернула утраченное было равновесие.

А рука не убралась.

Такая вот… рука… совсем уж рука, ручища даже. Очень себе могучая. Шарлотта не удержалась и пощупала. Исключительно ради впечатлений, а то вдруг она как-то неправильно описывает могучесть мужских рук? На ощупь та была весьма твердой, будто каменной. Шарлотта даже ущипнуть попробовала.

– Считайте, это месть, – на всякий случай сказала она, хотя прозвучало на редкость неубедительно.

– Я так и понял. Если хотите, можете и ногу отдавить.

Лотта посмотрела на упомянутую ногу и пришла к закономерному выводу, что отдавить ее вряд ли получится, даже если она на этой ноге попрыгает.

– Вас проводить? – когда Кахрай улыбался, выглядел он куда более жутко, чем его застывший в кресле спутник.

– Если вас не затруднит. А то я…

– В первый раз в ресторане?

– В таком – да, – вынуждена была признаться Шарлотта.

В тех, прежних, ее встречали загодя, чтобы препроводить к закрытой кабинке. Те, прежние, рестораны, отличались тихой атмосферой и уединенностью, которая стоила немалых денег, но, как ни парадоксально это звучит, их стоила.

Здесь же…

Столики. Множество столиков, стоящих слишком уж близко, чтобы это было удобно. Друг от друга они если и отделялись, то лишь кадками с деревцами да легкими пластиковыми решетками, по которым расползались декоративные лианы.

Пространство было слишком большим.

Открытым.

И людным.

– Не пугайтесь, – Кахрай протянул руку, а кресло придерживал другой. – Какое у вас место?

– Первая зона. Третье.

– И мы снова соседи, – воскликнул он слишком уж радостно. А еще в этом восклицании Лотте почудилась нота фальши. – У нас первое и второе. Столики на четверых. Идемте, стоит занять место пораньше и сделать заказ, пока кухня относительно свободна. Только на сей раз никаких устриц.

И щека у него дернулась.

– Советую попробовать авердийский суп из брокколи и свежей моркови, – меню Лотта успела изучить, как и составить перечень замечаний. Все же при кажущемся разнообразии, то было не слишком обширным, чтобы соответствовать заявленному уровню. – Он полезен для пищеварения. К нему – овсяные блины, но без крем-фреша…

Она позволяла себя вести, не думая, как это выглядит.

Главное было – выбраться из этого моря людей, которых с каждой минутой становилось больше. Нет, Лотта знала, что ресторан способен вместить до пятисот человек, но одно дело – цифра, пусть и округлая, но безопасная, и совсем другое – видеть эти пять сотен.

Она повела плечами.

А если кто-то узнает? Если кузина ошиблась и… и на нее, кажется, смотрят. Вон та пухлая женщина, которая с трудом устроилась на хрупком стуле.

…Снова недоработка. Мебель должна быть не только красивой, но и удобной. А эти стулья удобными не выглядели.

– Прошу вас, – Кахрай указал на столик, стоявший рядом с экраном, где над облаками водорослей поднимались существа, одновременно похожие и на рыб, и на медуз.

Он отодвинул стул.

И помог сесть.

Затем убрал еще один, подтянул кресло к самому столу. И только после этого сел сам.

– Значит, суп?

– Суп, – подтвердила Шарлотта. – Овощной. Они весьма полезны после пищевых расстройств.

Брови сошлись над переносицей. И взгляд сделался донельзя подозрительным. Точно так же смотрела вторая гувернантка Лотты, когда подозревала, что воспитанница все же стянула с кухни пару печенек. И точно, как тогда, Лотта поспешно улыбнулась:

– Лазурные устрицы весьма коварны.

– Вы… знали? – голос был мрачен.

И Лотта мысленно прокляла свой слишком длинный язык. Все же бабушка была права. У Лотты категорически не получалось вести себя так, как подобает леди.

– Их надо есть, когда панцирь и мясо приобретут пурпурный оттенок.

– Тогда почему… – Кахрай явно подбирал подходящие слова, – промолчали?

А вот спутник его явно с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Я хотела. – Плечи Лотты опустились. – Но бабушка… понимаете, она говорила, что воспитанный человек не должен указывать другим на их ошибки и тем самым ставить в неловкое положение.

Тойтек не выдержал и забулькал.

– Я не хотела поставить вас в неудобное положение.

– Ага… мне зато потом очень удобно было, – впрочем, злости в голосе Кахрая не слышалось. – Суп, стало быть? Его тоже едят как-то… с переподвыпертом?

– Что, простите?

– С переподвыпертом? Ну там, овощи позеленеют, посинеют, крапинками пойдут, чтоб не отравиться.

– О нет, просто едят. Возьмите кремовый.

– И овсяные блины?

– Именно. Но вам, наверное, стоит двойную порцию…

– А мороженое можно? – Кахрай уставился на нее, и вид у него был донельзя жалобным. – Я мороженое люблю.

– Я тоже, – и Лотта решительно заказала себе двойную порцию клубничного.

В конце концов, у нее отпуск, а форму, подходящую истинной леди, она дома восстановит. Наверное. Почему-то ей все меньше и меньше хотелось быть истинной леди.

Может, потому, что двойные порции – это излишество.