Опочтарение

Анк-Морпоркские голуби неплохо соображают, для голубей. Тупицы в этом городе живут недолго. Этот посланец скоро разыщет мистера Грыля в его апартаментах на крыше, можно не сомневаться, хотя Игоря немного беспокоило, что отправленные туда голуби никогда не возвращались обратно.

Старые письма собирались от его пинков в небольшие холмики, когда Мокрист сердито шел, а иногда сердито брел вброд, через пустые комнаты Почтамта. Он был в таком настроении, что впору пинать ногами стены. Его поймали в ловушку. В ловушку. Он же делал все что мог, разве нет? Может, это место и вправду проклято. Грош как раз подходящее имя для…

Он открыл дверь и вышел в большой каретный двор, занимавшиq пространство между крыльями Почтамта, построенного в форме буквы U. Им пользовались. Грош рассказывал, что когда почта перестала работать, ее каретное подразделение выжило. Оно было полезным, надежным, и помимо всего прочего, владело кучей лошадей. Лошадей не засунешь под паркет, и не забросишь на чердак, запихав в мешок. Лошадей нужно кормить. Постепенно извозчики прибрали отдел себе и открыли службу пассажирских перевозок.

Мокрист смотрел, как груженая карета выезжает со двора, когда его внимание привлекло движение на крыше.

Он уже привык к семафорным башням. Иногда казалось, что буквально на каждой крыше появилась хотя бы одна. Большинсто были оборудованы новенькими блоками заслонок, их установила компания "Великий Путь", но старые башни с семафорными рычагами и даже с сигнальными флажками тоже виднелись повсюду, хотя они работали медленно, могли функционировать только в ясную погоду и занимали слишком много драгоценного места на крышах. Если вам было нужно нечто большее, чем стандартные услуги связи, вы обращались в одну из мелких семафорных компаний, чтобы арендовать башню с обитающей на ней горгульей для чтения входящих сообщений, доступом к передаче сообщений и, если вы были вправду богаты, опытным оператором. И вы платили. Мокрист плохо понимал и мало интересовался техникой, но, насколько он знал, цена была такой, что это было все равно что отпилить себе руку, ногу или то и другое сразу.

Но все эти соображения вертелись на периферии его сознания, как мысли-спутники вокруг одной, главной мысли: за каким чертом нам нужна семафорная башня?

Она совершенно определенно стояла на крыше Почтамта. Он видел ее, даже слышал далекий треск заслонок. И он был уверен, что даже заметил голову человека, поспешно скрывшегося из поля зрения.

Зачем у нас там башня, и кто ею пользуется?

Он побежал обратно в здание. Ему ни разу раньше не попадалась лестница, ведущая на крышу, но кто знает, что может скрывается за этими кучами писем, на другом конце заблокированных коридоров…

Он протиснулся вдоль очередного коридора, заставленного вдоль стен мешками с почтой, и вышел на открытое пространство, большие запертые на засов двери вели отсюда обратно на каретный двор. Была здесь и лестница, она вела вверх. Маленькие безопасные лампы были точками света во тьме. "Вот вам и весь Почтамт в этом — подумал Мокрист — в Правилах написано, что лестницы должны быть освещены, и они освещены, хотя по ним целые десятилетия никто не ходит, кроме Стэнли-фонарщика".

Здесь был старый грузовой лифт, один из этих опасных механизмов, которые работают за счет перекачки воды из большого резервуара на крыше, но он так и не понял, как его включить, а если бы и понял, то не рискнул бы воспользоваться. Грош говорил, что этот лифт давно сломан.

На полу перед ступенями был еще виден обведенный мелом силуэт человека, руки и ноги которого были вывернуты под странными углами.

Мокрист сглотнул, но решительно взялся за перила.

И начал подъем.

На втором этаже обнаружилась дверь. Она открылась легко. Она распахнулась от легкого прикосновения к ручке, выплеснув на лестницу целый поток писем, которые скрывались за дверью, как монстр в засаде. Мокрист, качаясь и постанывая, еле устоял на ногах, пока письма с шорохом текли вокруг него, волна за волной, и низвергались вниз по ступеням.

С трудом передвигая ноги, он поднялся еще на пролет и обнаружил другую слабо освещенную дверь. На этот раз он прежде чем открыть ее благоразумно встал в сторонке. И все равно под напором писем она открылась с такой силой, что ударила его по ногам, а письма с тихим сухим шепотом устремились вниз, в сумрак. Как летучие мыши. Все здание было полным-полно старых писем, которые шептали друг другу в темноте о человеке, упавшем вниз…

Еще немного, и он окончательно свихнется, как Грош. Но было тут и еще кое-что. Где-то должна быть дверь…

Его мозги были размазаны по всей стене…

"Послушай — сказал он своему воображению — если будешь себя так вести, я тебя выключу".