Опочтарение

«Улица Сестричек Долли, — отчаянно подумал он, — живет с тетушкой». Упоминала она имя тетушки?

Он побежал в том направлении.

Сестрички Долли когда-то была деревней, прежде чем ее поглотил город; ее обитатели до сих пор не считали себя вполне горожанами, сохраняли свои собственные обычаи — Понедельник Собачьего Дерьма, Все Иголки Вверх — и почти что свой собственный язык. Мокрист совсем ничего не знал об этом. Он пробирался по узким переулкам, отчаянно озираясь в поисках… чего? Столба дыма?

В самом деле, неплохая идея…

Через восемь минут он нашел нужный дом и забарабанил в дверь. К его облегчению, она сама открыла, и уставилась на него.

Она спросила:

— Как?

Он ответил:

— Табачные торговцы. Здесь в округе не много женщин, выкуривающих по сотне сигарет в день.

— Ну, и что вам нужно, мистер Умник?

— Если ты поможешь мне, я заберу у Позолота все, — сказал Мокрист, — помоги мне. Пожалуйста? В честь того, что я абсолютно не заслуживающий доверия тип?

Наконец он добился от нее легкой улыбки, которая быстро сменилась выражением глубокой подозрительности. Наконец, внутренняя борьба завершилась.

— Лучше зайди в гостиную, — сказала она, распахивая дверь.

Комната была маленькой, темной и очень приличной. Мокрист присел на краешек стула, стараясь ничего не задеть, и напряженно прислушиваясь к женским голосам в коридоре. Затем мисс Добросерд проскользнула в комнату и закрыла за собой дверь.

— Надеюсь, я не побеспокоил твою семью, — сказал Мокрист, — я…

— Я сказала им, что у нас свидание, — прервала его мисс Добросерд, — в конце концов, гостиные для того и нужны. Слезы радости и надежды в глазах моей матери — то еще зрелище. Ну а теперь, что тебе нужно?

— Расскажи мне о своем отце. Мне нужно знать, как был захвачен «Великий Путь». Документы какие-нибудь сохранились?

— Толку от них немного. Адвокат просмотрел их и сказал, что судебное дело возбудить не удастся…

— Я намерен обратиться к высшему суду, — сказал Мокрист.

— Мы не можем ничего доказать, действительно не можем — запротестовала мисс Добросерд.

— Я и не собираюсь, — заверил ее Мокрист.

— Адвокат сказал, работа займет многие месяцы… — продолжала она, пытаясь найти зацепку.

— Я устрою так, что за все заплатит кое-кто другой, — прервал ее Мокрист, — у тебя остались книги учета? Гроссбухи? Что-нибудь в этом роде?

— Что ты собираешься делать? — требовательно спросила мисс Добросерд.

— Лучше тебе не знать. Правда. Я знаю, что делаю, Шпилька. Но тебе лучше не знать.

— Ну, есть большая коробка с бумагами, — неуверенно призналась мисс Добросерд, — я собиралась их разобрать… Сложила туда, когда делала здесь уборку…

— Хорошо.

— Но могу ли я доверять тебе?

— В этом? Боги, конечно, нет! Твой отец доверял Позолоту, и посмотри только, что из этого вышло! Я не доверял бы мне, если бы был на твоем месте. Но доверяю на своем.

— Любопытно, мистер Губвиг, что я тем больше доверяю тебе, чем чаще ты повторяешь, что не заслуживаешь доверия, — констатировала мисс Добросерд.

Мокрист вздохнул.

— Знаю, Шпилька. Глупо, да? Люди всегда так делают. Пожалуйста, принеси ящик?

Она так и сделала, озадаченно пожав плечами.

Работа заняла всю вторую половину дня и Мокрист сам был не уверен, что получилось, но заполнил целый блокнот поспешно нацарапанными заметками. Это было как высматривать пираний в реке, заросшей водорослями. Куча костей на дне. Иногда кажется, что заметил серебристый отблеск, но никогда не уверен, была ли это рыба. Единственный способ узнать наверняка — прыгнуть в воду.

В полчетвертого площадь Сатор уже была забита народом.

Что было хорошо в золотом костюме и шляпе с крылышками, так это то, что когда Мокрист их снимал, это был уже как будто не он. Он становился просто непримечательной личностью в не привлекающей внимания одежде и с лицом, которое казалось вам смутно знакомым.

Он пробирался сквозь толпу к Почтамту. Никто не взглянул на него дважды. Первый взгляд его никогда не беспокоил. Он всегда был одинок, хоть и не сознавал этого до последнего времени. Всегда одинок. Это был единственный способ оставаться в безопасности.

Проблема была в том, что он скучал по своему золотому костюму. Все это было спектаклем. Но Человек В Золотом Костюме был удачным спектаклем. Ему не нравилось быть таким легко забываемым, почти не человек, почти тень. В крылатой шляпе он мог творить чудеса или, по крайней мере, делать вид, что творил чудеса, что было почти так же хорошо.

И в течение ближайшей пары часов ему предстоит совершить чудо, тут нет сомнений.

Ну что же…

Он обошел Почтамт сзади и уже собирался проскользнуть вовнутрь, когда возникшая из тени фигура сказала:

— Пись!

— Вы имели в виду «псст»? — догадался Мокрист.

Из тени вышел Разумный Алекс; он был одет в старую спецовку «Великого Пути» и здоровенный рогатый шлем.

— У нас проблемы с парусиной… — сказал он.

— Зачем шлем? — спросил Мокрист.

— Для маскировки, — ответил Алекс.

— Здоровенный шлем с рогами?

— Ага. Он такой заметный, что никто не догадывается о моем желании остаться незамеченным, поэтому никто и не замечает меня.