Опочтарение

— Красивое имя… так вот, проблема в том, Толливер, что картинка, которую я вижу в твоем рассказе, это для целей моей аналогии не более чем маленький этюд, в то время как все это, — Мокрист взмахнул рукой, обозначая здание Почтамта и все что в нем содержится, — полноразмерный триптих, изображающий сцены из истории, сотворение мира и всех богов, плюс к нему расписной купол с небесным сводом, да еще и набросок портрета женщины со странной улыбкой25, добавленный просто до кучи! Толливер, я думаю, ты не был честен со мной.

— Сожалею, сэр, — сказал Грош, глядя на него со странным выражением нервозного вызова.

— Я ведь могу уволить тебя, знаешь ли, — сказал Мокрист, уже заранее зная, что сказал глупость.

— Можете, сэр, можете попытаться уволить, — медленно и тихо сказал Грош, — но ведь я — это все что у вас есть, не считая парнишки. И вы ничего не знаете о Почтамте, сэр. О Правилах вы тоже ничего не знаете. Только я знаю, что нужно здесь делать. Да вы и пяти минут без меня не продержитесь, сэр. Вы даже не проследите, чтобы чернильницы каждый день заполнялись чернилами!

— Чернильницы? Заливать чернила в чернильницы? — удивился Мокрист, — да это ведь всего лишь старое здание полное… полное… забитое старой бумагой! У нас нет покупателей!

— Я должен поддерживать чернильницы полными, сэр. Правила Почтамта. Заполнять чернильницы, полировать медь…

— Вы даже не убрали голубиное дерьмо!

— Странная штука, но про него нет ни слова в Правилах, сэр, — сказал старик, — а правда в том, сэр, что мы больше никому не нужны. Теперь повсюду семафоры, проклятые семафоры, щелк, щелк, щелк. У всех теперь есть семафорные башни, сэр. Это модно. Передают со скоростью света, так говорят. Ха! В них нет души, сэр, нет сердца. Я их ненавижу. Но мы наготове, сэр. Если появится почта, мы доставим ее, сэр. Мы просто мгновенно заработаем, мгновенно! Только вот почты нет.

— Конечно, нет! До горожан давно дошло, что отнести письмо на Почтамт это то же самое, что просто выбросить его!

— Нет, сэр, вы снова неправы. Мы все сохранили, сэр. Вот что мы делаем. Мы сохраняем все как есть. Стараемся никого не беспокоить, сэр, — добавил Грош тихо, — мы стараемся не беспокоить ничего!

То, как это было сказано, заставило Мокриста призадуматься.

— Чего — «ничего»? — спросил он наконец.

— О, ничего, сэр. Мы просто… осторожны.

Мокрист оглядел комнату. Кажется, она как будто стала меньше? Действительно ли удлинились и стали еще темнее тени? Правда ли вдруг повеяло холодом?

Нет, конечно, нет. Но Мокрист чувствовал, что все это совершенно определенно могло случиться. Волоски у него на шее встали дыбом. Мы произошли от обезьян, и это значит, что тигр у тебя за спиной, так Мокрист слышал.

На самом-то деле у него за спиной был мистер Помпа, просто стоял там, с глазами, горящими ярче, чем удавалось изобразить любому тигру. И это было гораздо хуже. Тигры не могут преследовать тебя по дну морскому, и кроме того, иногда спят.

Он сдался. Мистер Грош явно жил в каком-то своем странном заплесневелом мирке.

— И вы называете это жизнью? — спросил Мокрист.

Впервые с начала их диалога, Грош посмотрел ему прямо в глаза.

— Это гораздо лучше, чем смерть, сэр, — сказал он.

Мистер Помпа последовал за Мокристом через главный зал, они вышли через центральные двери и тут Мокрист повернулся к голему.

— Ну хорошо, так каковы же правила? — требовательно спросил он, — вы собираетесь ходить за мной повсюду? Вы же знаете, я не могу сбежать!

— Вам Дозволено Самостоятельное Перемещение Внутри Города И В Ближайших Окрестностях, — прогрохотал голем, — Но Пока Вы Не Освоитесь, Мне Также Предписано Сопровождать Вас Для Вашей Защиты.

— Защиты от кого? От человека разозленного тем что письмо его пра-прадедушки не дошло до адресата?

— Не Могу Сказать, Сэр.

— Мне нужно подышать свежим воздухом. Что там происходит внутри? Почему от этого здания у меня… мурашки по телу? Что случилось с Почтамтом?

— Не Могу Сказать, Сэр, — безмятежно ответил мистер Помпа.

— Ты не знаешь? Но ведь это твой город, — саркастически заметил Мокрист, — ты что, последнюю сотню лет проторчал в какой-нибудь дыре?

— Нет, Мистер Губфиг, — ответил голем.

— Ну и почему тогда… — начал Мокрист.

— Это Были Двести Сорок Лет, Мистер Губфиг.

— Что было?

— Время, Которое Я Проторчал В Дыре, Мистер Губфиг.

— Ты о чем вообще толкуешь?

— Ну Как Же, О Времени, Что Я Проторчал В Дыре, Мистер Губфиг. Помпа — Это Не Имя, Мистер Губфиг. Это Описание. Помпа. Помпа Номер 19, Точнее Говоря. Я Стоял На Дне Дыры В Сотню Футов Глубиной И Качал Воду. Двести Сорок Лет, Мистер Губфиг. А Теперь Я Брожу Под Солнцем. Это Лучше, Мистер Губфиг. Это Лучше!