Оползень

Поэтому я стал перекатываться, стараясь, несмотря на мешавший мне рюкзак, делать это как можно быстрее, чтобы уйти от света проклятого фонаря. Голос неподалеку прохрипел:

– Хватай его, Джек! – И новый удар ботинка пришелся мне по бедру. Лежа на спине, я оперся руками о землю, приподнял согнутые ноги и стал яростно молотить ими по воздуху. Мне удалось зацепить того, кто стремился ко мне, и он рухнул прямо на меня. Видимо, при этом он ударился головой о землю, потому что тут же обмяк. Я смог сбросить его с себя и встать на ноги. И очень вовремя – на меня уже несся, как бык, второй. Еще один, черт бы его взял, стоял в стороне с фонарем, не давая мне никакой возможности скрыться во тьме, но это, по крайней мере, ставило меня и нападавших в равные условия.

Мысли о честной борьбе были здесь ни к чему. Представление о ней существует в цивилизованном мире, а там, где тридцать человек выпущены на одного, цивилизация кончается. Когда нападавший оказался рядом, я поднял согнутую ногу и распрямил ее так, что внешняя сторона моего ботинка с силой проскребла по его голени вниз. Затем, прижимая каблуком его ногу в подъеме, я левой рукой нанес ему удар в живот, а правой схватил его лицо так, что низ ладони пошел под подбородок и пальцы давили ему на глаза, – и резко оттолкнул его голову от себя.

Он успел нанести мне два неплохих удара по корпусу, но потом его собственные проблемы заняли его целиком. Он завыл от боли, так как кожа на голени была содрана до кости, а руками попытался защитить глаза. Я еще раз ударил его поддых, он судорожно стал глотать ртом воздух и осел на землю. Я парень крупный и сильный, и мне уже не составило труда приподнять его и швырнуть в сторону приятеля с фонарем. Они столкнулись, и фонарь упал. Я услышал звон разбитого стекла, но не стал смотреть, что произошло дальше. Сколько там было этих головорезов, я не знал. Поэтому, не раздумывая, я рванул во всю мочь в сторону лесов.

2

К полуночи я ушел далеко, но пребывал в состоянии совершенной измотанности. Меня преследовали, чуть было опять не схватили, потом я едва избежал встречи еще с одной маттерсоновской бандой, видимо, брошенной на подмогу. И я повернул на запад, в направлении, с их точки зрения, наименее вероятном – в дикую тайгу.

Это направление не давало мне никаких особых преимуществ, но по крайней мере я мог немного отдышаться и продумать план действий. Луна стояла высоко, и я довольно быстро нашел укромную расщелину в камнях и с облегчением снял рюкзак. Я, конечно, устал. Охота за мной продолжалась уже в общей сложности часов десять, и, понятно, дух из меня почти весь вышел. Я еще и проголодался, но с этим пришлось смириться, разве что затянуть потуже ремень.

Временно я считал себя в безопасности. Ночью Маттерсон вряд ли смог бы организовать толковую операцию по моей поимке, даже если бы ему был известен район, где я находился, и единственное, чего следовало бояться, – это какой-нибудь случайной встречи. Я нуждался в отдыхе и сне, тем более что следующий день обещал оказаться повеселее.

Я снял ботинки, сменил носки. Ноги теперь мои лучшие друзья, на ближайшее будущее они требуют достойного обхождения. Затем я сделал глоток из фляги, притороченной к рюкзаку. Запас воды у меня еще оставался: я наполнил флягу из попавшегося мне по дороге ручья, но все же стоило расходовать воду бережно. Я попал в незнакомую местность и не был уверен в том, что впредь по пути мне встретятся водоемы.

Я сидел, расслабившись, разминая пальцы ног, и размышлял. В первый раз за последнее время мне представилась возможность хорошенько подумать – до сих пор моей главной заботой было просто спастись.

Прежде всего я вспомнил о Клэр. Что же с ней случилось? Она отправилась к Гиббонсу и должна была возвратиться к Маку с ним или без него еще до заката. Но я не видел ее в то время, как Говард произносил свою речь, призывавшую к линчеванию. Оставалось две возможности: или она находилась в доме, и это означало, что ее держат под присмотром, или она находилась вне дома, и тогда – неизвестно где.

Теперь – Мак. Маттерсон каким-то образом вышел из-под прицела его ружья – значит, с Маком что-то случилось. Скажем так: Мак вышел из игры, Клэр – тоже, и остался на свободе из нас троих только я, и только я имел возможность еще что-то сделать. Но покамест я делал только то, что бежал, словно участник олимпийского марафона.

Я проанализировал то, что говорил Говард, его специальные инструкции лесорубам. Стало быть, меня должны были держать до прихода Говарда на месте. Это усугубляло мое и так скверное положение, так как означало, что он меня собирается убить. Другого варианта я не видел.

Разумеется, он не мог убить меня открыто. Его люди вряд ли пошли бы на это. Но меня можно было убить, предположим, "случайно", или, предположим, Говард сказал бы, что он убил меня при самообороне, или я "убежал" бы от Говарда, и никто никогда меня больше не увидел бы. Словом, способов устроить что-нибудь подобное существовало множество, а в густых лесах всегда найдутся места, где тело не обнаружишь и за столетие.