Опомнись, Филомена!

– Почему тишайший здесь? – прошептала Панеттоне. – Деды меня пугают. Битый час они решали, могут ли допустить женщину, пусть и догарессу, в свою мальчуковую компанию.

Я шикнула на подругу, потому что один из старцев как раз закончил жаловаться на гильдию мясников, которая слила прямо в Гранде-канале нечто неаппетитное, и слово взял его серенити. Он помнил всех собравшихся по именам, он помнил все суммы, которые выделялись каждой службе, и все несоответствия приходов и расходов в представленных документах. Я поняла, что Чезаре тоже заглядывал в конспекты Мауры.

– Конечно, я сняла все копии для тишайшего Муэрто, – радостно кивнула подруга. – Он был впечатлен моей работой. Сказал даже, что, не будь я синьориной и фрейлиной его супруги, он, ни минуты не сомневаясь…

Дальше я ее не слушала. Тем более что за нашими спинами неслышно возникла одна из горничных, и донна да Риальто поспешила удалиться по своим хозяйственным и крайне важным делам.

Чезаре продолжал речь. В воздухе явственно пахло судом, позорным столбом, изгнанием и казнью.

Старцы нервно переговаривались, став похожими на стайку шелестящих вампиров. Муэрто смолк, оглядывая присутствующих тяжелым взглядом, и держал паузу, пока все шепотки не смолкли. И еще пару минут в полной тишине.

И тогда Чезаре предложил решение. Быстрое, легкое, не очень дорогое. Это будет стоить всего лишь двухпроцентного увеличения мусорного налога и единовременной суммы, которую члены Совета без труда соберут на благо Аквадораты.

У него попросили время на размышления. Он дал десять минут. Старцы принялись совещаться, собравшись гурьбой в центре залы.

Я восхитилась. Все правильно. Мой план предполагал уговоры и взятки, его – угрозы и штраф. Первый подразумевал одолжение догарессе, второй – благоволение дожа. Никто не ценит того, что дается даром, зато добытое с трудом – драгоценно.

Встретившись взглядом с супругом, я улыбнулась, он мне подмигнул.

Артуро пересек залу бесшумным быстрым шагом и склонился к плечу его серенити. Тот выслушал помощника, помрачнел.

– Дражайшие доны и синьоры, – громко обратился он к Совету, – каково ваше решение?

Старцы стали торговаться. Один процент, сумма штрафа уменьшалась вдвое. Чезаре раздраженно поправил шапку. Полтора процента, штраф неизменен. Старцы поднажали. Аквадоратцы, в сущности, все купцы, торговаться для них – это как дышать. Уступка за уступкой стороны приблизились к первому предложению Совета. Чезаре сдавал позиции неохотно. Наконец, когда «один процент и половина штрафа» прозвучали повторно, он быстро согласился.

– Но учтите, немедленно – слышите, немедленно! – город должен обезлюдеть, ни единого жителя на улицах и каналах.

– Помилуйте, ваша безмятежность. Это невозможно. Нужно предупредить службы, наладить оповещение.

– Воспользуйтесь чумным колоколом, маэстро Лимончелли, – проговорил дож веско и, переждав возмущенный гул, продолжил: – Не вы ли поведали нам менее часа тому назад об ужасной диверсии гильдии мясников, сливших тухлую кровь в наши изумрудные воды? Не вы ли сокрушались, что по каналам теперь плавает рыба брюхом вверх, что гниль несет смрад и болезни?

– Но чума, ваша безмятежность?

– В леднике городского госпиталя непременно отыщется свежий несвежий утопленник.

– Чума?

– Колокол, маэстро Лимончелли. А когда все закончится и я дозволю жителям выйти из домов, вы самолично на площади принесете извинения всей мясницкой гильдии. Ах нет, забудьте. С ними я поговорю сам. Какие еще извинения? Когда чума отступит, мы передумаем их казнить и ограничимся штрафом.

Слово «штраф», когда оно касалось не их, старцам очень нравилось.

Но что за спешка? Головоноги смогут приплыть на кормление не раньше полуночи.

– Что произошло? – Я подошла к Чезаре, когда Мусорный Совет расползся выполнять поручение.

– Стая кракенов замечена рыбаками в лагуне Аквадората.

– Кракены вымерли сто…

– Твоя чудовищная роженица вышла на охоту!

Ага, значит, когда все в порядке – «мой чудесный кракен на пользу городу», а в случае проблем – «твоя чудовищная роженица». Так и запишем.

Тишайший Муэрто уже шел к двери, призывая Артуро и громы с молниями на головы всех головоногих кракенов.

– Погоди! – Я схватила супруга за парчовый рукав. – Что ты намерен делать?

– Избавиться от зрителей и разобраться с этими тварями.

– Ты сейчас про головоногов?

– Ну не про граждан же безмятежной Аквадораты. Тем более что последние могут возжелать другого дожа, вздумай я палить по ним из пушки.

– Артиллерийские залпы очень поспособствуют твоему чумному балагану!

– Гарпунной пушки.

Тишайший Муэрто попытался вернуть себе свой рукав, но не преуспел: я вцепилась в него двумя руками.

– Позволь мне с ними поговорить.

– С головоногами?

– Ну не с твоими же гражданами! Пожалуйста. Я наладила контакт с их матриархом, старшей самкой, молодняк тоже должен ко мне прислушаться. Мне нужно не больше часа, Чезаре.

Я отпустила его руку и стала быстро расшнуровывать лиф платья.

Дож закричал помощнику:

– Прочь! Закрой дверь!

Дож простонал мне:

– Что ты вытворяешь, Филомена?

Дож направил вопрос небесам:

– За что?