Опора

– Если ты плачешь из-за песни, я взорвусь. Что с тобой? – спросил я, когда Габриэлла отвернулась от меня к окну со своей стороны. Я понял, что она плакала – она прикрыла рот рукой, а ее плечи вздрагивали. – Господи, Габриэлла, – произнес я. Мне надоела эта драма в жизни. Мне никогда не получить прощения. Черт подери.

Габриэлла повернулась ко мне, все еще прикрывая рот, но вот слезы ее были не грустными. Она плакала от смеха. Эта женщина сводила меня с ума, и я не знал, сколько еще выдержу. Но точно знаю, что недолго.

– Ты смеешься?

Она качнула головой и по ее щекам покатились слезы.

– Прости, – произнесла она в истеричном смехе. Какого хрена? Я терпеливо ждал, когда она успокоится, уставившись на нее так, словно мне стоит отвезти ее в психушку, а не к врачу, который разрешит ей воспитывать ребенка. Господи.

– Ты закончила? Какого хрена?

– В свою защиту скажу, что я беременна и у меня травма головы.

Мне снова пришлось ждать, пока она не прекратит смеяться, хоть и сам не мог сдержать улыбки.

– Боже мой. Что тебя так рассмешило?

– Ладно-ладно. – Она сделала глубокий вдох, пытаясь успокоить дыхание и взять себя в руки. – Ладно, хочешь знать, что только что произошло в моей голове? Сначала эта дурацкая песня, потом я забыла о ней, когда увидела "Long John Silvers²", затем я подумала о том, что хочу салат из капусты, а потом...

Она снова рассмеялась, но я уже знал, что было дальше.

– Белка, – сказал я, тоже смеясь. Я покачал головой, вспоминая белку, из-за которой затормозил как раз перед тем, как она рассмеялась.

Мне пришлось слушать пересказ этой истории, когда Ми зашла в самую крохотную комнатушку в мире, вот только Ми смеялась куда сильнее меня. Габриэлла тоже, кстати, так же сильно, как и в первый раз. Да, это было смешно, но все же. Ми едва ли не на полу валялась от смеха.

– Хватит. У меня уже ребра болят, – сказала Ми, держась за бока. – Писать хочешь? – спросила она, подмигивая. Очень странно подмигивая.

Я нахмурился, переглядываясь с одной на другую в поисках какой-то подсказки. Конечно же, Ми была с Габриэллой на одной волне. Как всегда.

– Всегда хочу, – призналась Габриэлла, улыбаясь. Неловкость между нами никуда не делась, но это было намного лучше злости.

– Ты знаешь, что делать. Я вернусь через минуту.

Габриэлла забрала сумочку, но забыла телефон. Обычно, я бы этого даже не заметил, но по какой-то причине он привлек мое внимание. Я подумал, когда последний раз лазил у нее в телефоне, но не смог вспомнить. Перестал этим заниматься, когда находил там только сообщения от Ми. Но на этот раз история ее звонков была пустой, а от Ми ни одного смс. Я задумался об этом, возвращая телефон на кушетку с одноразовой бумажной простыней, и прислонился к стене, скрестив лодыжки и руки.

– Ты видел там малышку, когда мы пришли? Боже мой. Она такая маленькая.

Я не ответил Габриэлле, которая имела в виду младенца из комнаты ожидания. Она нарушила тишину первая.

– Что? – спросила она, пытаясь понять мое поведение.

– Ничего, и да. Я видел ее. Тебе нужна помощь?

Габриэлла возилась со змейкой на спине, при этом она, нахмурившись, смотрела на меня в попытках раскусить. Я решил помочь ей, соблазнительными, но быстрыми движениями. Ми могла войти в любую секунду. Мои губы коснулись теплой кожи ее плеча, когда я потянул за бегунок и легким движением сбросил ткань с ее плеч. Она переступила через платье, не произнеся ни слова, позволяя мне делать с ней, что я задумал. Она таяла в моих руках.

Я поддел большими пальцами резинку ее трусиков, и она также молча переступила через них. Вот только в этот раз оттолкнула меня.

– Прекрати, извращенец. Мы вот-вот узнаем пол нашего ребенка.

– Я думал, что мы не станем спрашивать?

Габриэлла надела огромный больничный халат и села на шумное кресло.

– Нет. Ми напишет его и положит в конверт до Рождества. Мы его в рождество откроем и узнаем. Я уже говорила тебе.

– Да, но только что ты сказала... мне нравятся эти штуки для ног, – сменил я тему, забыв о замешательстве. Я поднял металлическую конструкцию сначала справа от нее, потом слева.

– Прекрати, идиот. Это подставки для ног, и они для медицинских целей, а не сексуальных.

Я мог бы использовать их для сексуальных целей. Спроси у своей подруги, где мы можем приобрести такое кресло. Мне нравится.

Габриэлла оттолкнула меня босой ногой.

– Ты озабоченный. Отойди туда и веди себя, как отец четырех детей.

– Лучше я останусь тут и буду извращенцем. Поставь сюда ноги.

Это вызвало у нее смешок и флиртующую улыбку. Однако, Ми прервала нас двойным стуком в дверь.

– Все готово?

– Эй, Ми. Можно позаимствовать у тебя это кресло? – спросил я без промедлений.

Габриэлла снова рассмеялась, улыбаясь мне и качая головой. Я увернулся от ее шутливого удара, начиная нервничать, и встал сбоку от Габриэлла.

– Нет, но можете закрыться ненадолго, когда я закончу.

Габриэлла ударила и ее. Отрытой ладонью по голове.

– Ауч, это за что? Я лишь хочу помочь. Думаешь, мы с Ником не...

– Боже мой, Ми. Замолчи! Хочу другого врача. Твои манеры просто ужасны.

Ми засмеялась, помогая Габриэлле.