Опосредованно

Был у Лены ученик, который приходил в школу, учился и уходил после занятий, нигде не участвовал, ни в каких праздниках. Ни с кем не дружил, но и не конфликтовал, затем просто родители его перевезли куда-то, он как появился, так и пропал. Лена порой думала, что о своих дочерях знает едва ли больше, чем об этом ученике: такие же были у них черные ящики в головах, которые получали некую внешнюю информацию и переваривали ее каждый по-своему, совершенно бесконтрольно и непредсказуемо, те знания о Вере и Ане, которые Лена приобрела, живя с ними, как бы воспитывая их, никак не помогали в том, чтобы понять их.

И тут позвонил запыхавшийся Владимир, было слышно, как он четырехного и двухголосо идет по ступеням подъезда — Никитины шаги и голосок вторили ему тяжелым детским топотом и какой-то песенкой.

«Лена! — почти смеясь заявил Владимир. — Наша дочь — дура!» «Какая из?» — поинтересовалась Лена, заранее чувствуя облегчение от волочившихся уж какой день страданий. «Сейчас объясню, — сказал Владимир и заскрежетал ключом в замке. «Неудачного ты себе исповедничка нашла, Анюта!» — крикнул Владимир от порога, прямо в распахнувшуюся дверь. «В наушниках, — напомнила ему Лена. — В чем дело-то, блин?» «Ну, короче, — сказал Владимир почти радостно, — Аня больше по девушкам. Все. В этом весь, блин, сюрприз. Этому вон, — мотнул он головой, сдергивая шапку с Никиты, — проболталась, нашла, что называется, кому. Пойду к ней».

Эта готовность сразу подставиться под возможные истерику и гнев не сказать что не обрадовала Лену. Если бы ей сразу вот так сообщили и заставили говорить какие-то слова, то не обошлось бы без неловких оговорок, ей и сразу-то пришло в голову словосочетание «тоже люди», и выскажи она его да хоть кому, самой было бы неловко. Или, например, «ну, бывает» таким смиренным голосом с ноткой тоскливости, совсем не такое, наверно, требовалось Ане.

«И что?! — донесся до Лены возглас Владимира. — Мы-то всегда с тобой, тупое ты создание! Как так можно-то, вообще?» Судя по тому, что Аня не кричала в ответ, крик Владимира был позитивным взрывом в их споре. «Ну да, мы и узнали почти первые, но какой ценой! — опять вспыхнул Владимир. — Мы по ауре, знаешь, угадывать не умеем, кто какой ориентации! Должны бы, да! Но нет, представь себе!»

Вынутый из верхней одежды Никита с готовностью убежал к отцу, Лена, привыкшая уже тискать его при появлении, испытывающая даже некоторую потребность в этом, только и успела, что слегка поймать его за лицо и провести рукой под теплым его подбородком и по холодной щеке. Они опять перешли в такое воркование, так что Лена присоединилась к ним и застала конец фразы Владимира: «…тем более нужно было хотя бы выяснить, хотя бы из любопытства, как все отреагируют, чтобы знать, как себя вести: превращаться в такую юную бунтарку, как в кино, чтобы родители за сердце хватались от выходок, пытались в церковь отвести, чтобы наставить на истинный путь. Или не превращаться, если все норм. Так как-то думаю».

«Вот-вот, — подтвердила Лена, — у меня, только в школу пришла, в классе был ученик, как раз бунтарь, видимо поэтому. Потому что недавно фотографии прислал, где с мужем и детьми».

Аня слушала, потупясь.

«Да толку-то сейчас советы давать, как надо было, — вздохнула Лена. — Сказала бы Вере, да и все. Или Женьке, они бы уж и придумали, как нам об этом сообщить. Да нам бы просто сказала».

«Я уже поудивлялся на это», — заметил Владимир.

«Я Жене сказала, — шепнула Анюта, — когда оказалось, ну, когда я ее попыталась поцеловать, а вышло, что зря. Все ему и рассказала, но попросила никому не говорить. А он и никому и не рассказал. И она никому не рассказала».

«А я рассказал!» — сообщил Никита, весело оглядываясь на Лену, и, казалось, сиял от радости, как звездочка. Аня, смеясь и плача заграбастала Никиту и, вздыхая от приступа любви, стала его мучить.

«Женька хорош, конечно, тоже, — пошутил Владимир, — как в рассказе про честное слово. Если Верочка узнает, что он знал — ему кранты». «Так жук такой, вот только что, буквально в глаза мне глядя, какой-то конкурс приплел! — восхитилась Лена. — Хоть бы моргнул».

Когда они остались вдвоем, само как-то так получилось, то долго молчали, затем Лена обняла Аню и все подыскивала и никак не могла подыскать слова, которые должны были утешить Аню раз и навсегда. Понятно, что не было таких слов, поэтому найти их было невозможно, были только старые слова, которые нужно было повторять, иначе они блекли со временем. «Я знаю, почему ты так, — сказала Лена, — потому что кажется, что ты не такая, раз больше возни с Верой, а тут еще ты в себе открыла эту штуку с влечением. Даже страшно представить, как долго ты себя сначала обманывала, что все не так. Я не знаю, как это происходит. Только по словам тети Иры».

«Так и происходит», — сказала Аня еле слышно.

«Вот ей бы могла еще написать и посоветоваться. Не убили же ее родители, а там люди еще советской закалки. Был шанс, что начнут с вилами и факелами бегать».