Оповідання, сценарії

В сей момент из глубины кустов доносятся дурные крики. Один из байкеров нашёл соломенного бычка и тут же прилип к нему. Михайлик пытается отодрать от дублёной кожи бандита любимое животное, и это ему удаётся с огромнейшим трудом. Беззащитный соломенный бычок — лакомая добыча для всей компании, с плотоядным хохотом ведут они его на верёвочке, чтоб принести в жертву своему неведомому богу. Обрядовое действо начинается с того что схватив липкое животное за ноги, рыцари без чести и достоинства швыряют им друг в друга, норовя попасть в ту часть тела, которая называется „морда“. В разгаре этой древней игры мотоциклы заводятся как бы сами собой и, разбрасывая комки грязи и коровьего помёта, с надсадным воем носятся по пляжу. Бычка рвут на части. Перепуганные гуси, едва касаясь лапами поверхности воды, с пронзительным гоготаньем панически улетают подальше от матча. Всё это, впрочем, напоминает казахскую игру „отними козла“, с той разницей, что вместо лошадей — мотоциклы. Внезапно яростный вой моторов сменяется тихой музыкой. Жалкие остатки чучела валяются на песке, грязный дым стелется по реке.

Растерянный Михайлик недвижно стоит, не зная — плакать ему или смеяться. Рыцари мотоцикла и мата тупо ржут, забавляясь его печальным обликом. Тангейзер подходит к нему и кладёт руку на плечо.

Тангайзер:(звертаючись до васалів) Чого смієтесь, казли?

Рыцари умолкают.

Тангайзер: Жалко бичка?

Михайлик: Жалко.

Тангайзер:(даючи йому здоровенну палицю) На, бий. Бий, не бійся. Отак, диви.

Тангейзер изо всех сил бьёт по бычку. Михайлик тоже бьёт, но значительно слабее.

Тангайзер: Ще!

Старается Михайлик изо всех сил. Тангейзер брезгливо наблюдает робкие тщания идиота. Однако покорность пациента ему импонирует, и он одобрительно кивает головой.

Тангайзер: Салага ти іщо, черепок.

Он отбирает у совершенно одуревшего Михайлика павлинье перо, втыкает его себе в отверстие шлема, как и положено Тангейзеру. Со стороны всё это выглядит так, будто он оказал Михайлику невиданную честь. Ревут моторы, рыцари уезжают в поисках дальнейших подвигов, нисколько не беспокоясь судьбой несчастного идиота, потерянно глядящего им вслед.

Двор Киндрата Омельяновича. Во дворе Киндрат Омельянович исполняет на аккордеоне военную песню. Сынки в пилотках и фуражках, надвинутых ниже глаз, с наслаждением маршируют по двору. Мотря заводит во двор роскошных бугаёв. Они бесконечно плывут своими великолепными телами, завораживая окружающее пространство лоснящейся красотою первозданности. Внезапно бугаи уходят в разбел (телевизионная терминология). Мотря столбенеет. В кадре, где вот только что были её родные бугаи, виднеется двор Мыколы Гнатовича. Обычно засранный и бесприютный, сейчас он презентует сверкающий, обширный английский газон. Белые леггорны поражают изысканностью форм. Броненосцы, правда, не исчезли вместе с бугаями, но зато превратились в ходячие украшения, сотворенные из червонного золота. Орёл… Ах, какой орёл! На его голове — шапочка из красного бархата, как у кардинала Ришелье. Блистая ярчайшими свежими красками, свисают с верёвки сказочные рушники. Да и верёвка сама, обычно уставшая и обвислая, сегодня натянута, как струна. Десятисантиметровой толщины натуральный персидский ковёр разостлан во весь двор. По нему разгуливает павлин, и его распустившийся хвост меркнет на фоне фантастических соцветий ковра.

Мотря: Цариця Небесная, що ж це робиться?

В эту минуту входит Приська. На её вечно сгорбленной спине — пирамида дров, вершина которой уходит за верхний предел экрана

Мотря: Кумо, а чого ж це раптом у вас рушники такі гарні?

Пріська: Які рушники?

Мотря: Це що, мабуть, гості до вас якійсь приїхали? До Гальки Швидь діточки з города приїхали, то всього навезли — зять в Германії служить, то і коври, і сервіз, і люстру чеську, і кансерви: все ось що значить, діточки, то, мабуть, і вам таке (Все це без знаків пунктуації, дуже швидко).

Пріська: Та чи ви сказились, кумо? Які діточки? У нас їх з роду не було. Бог не дав.

Мотря: Ой, дивіться, кумо, гріх вам брехати. Бог все чує.