Опознай живого

Но теории далеко не всегда подтверждались практикой. Истина, конечно, банальная, но ведь и банальную истину никто не отменял. Толкая друг друга, мы выскочили на площадку, сбежали по ступенькам и затормозили у выхода, где на стуле восседала с вязаньем лифтерша тетя Варя и смотрела на улицу сквозь открытую дверь подъезда. А видела она все тот же двор, тот же гараж с амбарными замками на воротах, тех же мальчишек, гоняющих босиком по лужам, тот же дождь, который неспешно моросил, булькал пузырями на асфальте. Короче, видела тетя Варя то же, что и мы: ни тебе «стены мрака», ни тебе «занавески с током». Все обыденно, привычно: гуляйте по лужам, дорогие члены жилкооператива!

— Дождь-то какой хороший, — сказала тетя Варя. — К грибам дело…

— Уж и хороший… — провокационно усомнился Ганя. — Это он сейчас к грибам, а пять минут назад какой потоп лил!

Тетя Варя удивленно на него посмотрела, спросила сварливо:

— И где же это ты потоп видел?

— За окном, — сказал Ганя, — где ж еще…

— Над отцом смейся, — обиделась тетя Варя. — Он тебе посмеется ремнем по заду. Тогда про потоп и ври…

Я решил вывесить белый флаг примирения.

— Поздно его ремнем-то. Не исправишь уже… — Я вздохнул лицемерно: — Теперь ему одна дорожка — в науку.

Ганя хихикнул и пошел под дождь. Я вышел следом и сказал наставительно:

— Старших надо уважать. Ты понял, физик?

— Нет, — отмахнулся Ганя. — Я другое понял: мы с вами стали жертвами наведенной галлюцинации. Смотрите.

Я посмотрел. И увидел два окна моей квартиры, облупленный заборчик лоджии, за стеклом на подоконнике стопу старых рукописей.

— Или стенки не было, — подытожил Ганя, — или она рассосалась. Третьего не дано.

Безапелляционность Гани меня почему-то расстроила: мне хотелось «третьего», которого «не дано». Странное все-таки существо человек: все устроилось, все само собой разрешилось, никаких тайн, никакой фантастики- живи спокойно. Ан нет, обидно: как так «никаких тайн»? Только что была, сам щупал, а теперь исчезла? Не выйдет, граждане, подайте мне сюда мою тайну, а я уж в ней разберусь.

Я перелез через невысокий штакетник и подошел прямо по газону к своему балкону. Может быть, я хотел влезть на балкон, может, еще что-нибудь — не знаю, не спрашивайте. Только протянул руку, пытаясь ухватиться за барьер, и… наткнулся на стену. То есть это я потом понял, что на стену, а тогда лишь почувствовал, что мне что-то мешает. Как будто перед моими окнами вровень с торцом дома выросла не видимая глазом преграда. Ну, стена, если хотите. Кулак ударялся об это «невидимое», упруго уходил в него на сантиметр-два, а дальше — стоп, что-то не пускает.

Я пошел вдоль балкона, «прощупывая» стену. Она начиналась от угла дома и тянулась до подъезда: Неведомое все-таки существовало и затрагивало почему-то только окна моей квартиры. Впрочем, верхнюю границу стены я не искал: может быть, она поднималась до второго этажа, или до третьего, или до десятого. В конце концов, это уж забота живущих сверху…

— Вот так штука! — В голосе Гани не было ни удивления, ни страха. Скорее, восторг, восхищение: надо же, так повезло, такой феномен подвернулся!

А то, что этот, с позволения сказать, феномен оградил мою квартиру от остального мира, так то мелочи жизни, стерпится — слюбится, человек ко всему привыкает, да и, может, ненадолго сие. Последнее, кстати, и примиряло меня с «феноменом».

— Вот что, — сказал серьезно Ганя, — пошли к вам, разработаем план эксперимента. К делу надо подойти строго научно…

Человек легко мирится с неизбежным. В моем случае неизбежным была стенка и, стало быть, «строго научный эксперимент» под руководством Гани. Поэтому я смирился и пошел за ним.

В квартире было темно и тихо: за окном все так же чуть переливалась искорками матово-серая «занавеска».

— Эффект зеркальных очков, — сообщил Ганя. — Только наоборот: с улицы все видно, отсюда — ни черта.

Оттого, что «эффект» получил наименование, легче мне не стало. Я хотел свободы — понятной и привычной.

— Ганя, — сказал я жалобно, — давай куда-нибудь позвоним.

— Куда? — спросил Ганя.

— В Академию наук. Или в милицию.

— А в сумасшедший дом не хотите? — поинтересовался Ганя. — Оттуда охотнее приедут. Нет уж, слушайте меня и получите суперматериал для научной статьи в вашем журнальчике…

Я послушался его и в течение получаса выполнял роль лаборанта: бегал на улицу, исправно кричал в окно, жестикулировал и подводил итоги. Итоги были таковы: «стена-занавеска» звук не проводила — кричи не кричи; с улицы я видел все, что Ганя вытворял в комнате («эффект зеркальных очков»); снаружи стена по-прежнему оставалась упругой и непроходимой, а изнутри она легко пропускала как руку (живая материя), так и полуметровую линейку (неживая материя). Что касается материи неживой — не знаю, а живую ощутимо било током. Правда, поменьше, чем раньше.

После подведения итогов Ганя утомился и иссяк.

— Каковы выводы, профессор? — спросил я его.

— Успеете с выводами, — невежливо сказал «профессор». — Я еще эксперимент не закончил.