Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея

Нат была не единственной женщиной в жизни Оппенгеймера. Весной 1928 года он встретил на вечеринке в Пасадене Хелен Кэмпбелл. Хотя она была обручена с преподавателем физики из Беркли Сэмюэлом К. Аллисоном, Хелен ощутила сильное влечение к Оппенгеймеру. Он пригласил ее на ужин, они несколько раз вместе гуляли пешком. Когда Оппенгеймер в 1929 году вернулся в Беркли, их отношения возобновились с прежней силой. К тому времени Хелен вышла замуж и с веселым изумлением наблюдала, как «молодые жены влюблялись в Роберта, очарованные его красноречием, подаренными цветами и т. п.». Она осознала, что ее друг «разбирался в женщинах и что его внимание к ней не стоило принимать слишком всерьез». Ей казалось, что Роберт «любил говорить с женщинами, недовольными своей участью, и проявлял особую чуткость к лесбиянкам». Обаяния ему было не занимать.

«Все хотят нравиться женщинам, — писал Роберт своему брату в 1929 году, — и это желание не только лишь проявление тщеславия, хотя и является им в большой степени. Человек не может задаваться целью понравиться женщинам точно так же, как не может задаваться целью иметь хороший вкус, красиво изъясняться или быть счастливым, потому как подобные вещи не могут служить конкретной целью, достижению которой можно научиться. Они служат характеристикой качества жизни. Попытка быть счастливым сродни попытке построить механизм, все предназначение которого заключается в его бесшумности».

Когда Фрэнк пожаловался брату о проблемах с «jeunes filles Newyorkaises»[10], Роберт ответил: «Я должен сказать, что ты был неправ, позволяя этим созданиям беспокоить тебя… ты не должен с ними общаться, если только это не доставляет тебе истинное удовольствие. И встречаться ты должен с такими девушками, которые не только нравятся тебе, но кому нравишься ты и с кем ты чувствуешь себя комфортно. Подхватить беседу — всегда обязательство девушки. Если она не принимает на себя этого обязательства, что бы ты ни делал, переговоры не будут приятны». Очевидно, отношения с противоположным полом все еще оставались для Роберта — не говоря уже о его семнадцатилетнем брате — вопросом настороженных «переговоров».

В глазах большинства друзей Роберт представал нервирующим клубком противоречий. Гарольд Ф. Чернис в 1929 году заканчивал докторантуру на факультете древнегреческой филологии Беркли. Гарольд незадолго до этого женился на Рут Мейер, подруге детства Роберта, с которой он учился в Школе этической культуры. Чернис немедленно проникся симпатией к Оппенгеймеру: «Его внешность, голос, манеры заставляли людей влюбляться в него — и мужчин, и женщин. Почти каждого». В то же время он признавал: «Чем дольше я с ним знаком, чем больше я с ним сближаюсь, тем меньше я о нем знаю». Тонко чувствующий людей Чернис заметил разлад в душе Роберта. Он видел, что перед ним «человек очень острого ума». Люди считали Оппенгеймера сложной натурой всего лишь потому, что он интересовался столь многими вещами и так много знал. Однако на эмоциональном уровне «он хотел быть простым человеком, простым в хорошем смысле слова». Роберт, по словам Черниса, «очень хотел иметь друзей». И все-таки, несмотря на потрясающий личный шарм, «он толком не умел их заводить». 

Глава седьмая. «Ним-ним-мальчики»

Скажите-ка, какое отношение политика имеет к правде, добродетели и красоте.

Роберт Оппенгеймер

Весной 1930 года Юлиус и Элла Оппенгеймеры приехали к сыну в Пасадену. Обвал фондового рынка осенью предыдущего года вверг страну в глубокую экономическую депрессию, однако Юлиусу повезло — в 1928 году он решил уйти на покой и продал свою долю в компании «Ротфельд, Штерн и компания». Он также продал квартиру на Риверсайд-драйв, летний дом в Бей-Шор и переехал с Эллой в квартиру поменьше на Парк-авеню. Семейное состояние Оппенгеймеров не пострадало. Роберт сразу же представил своих родителей ближайшим друзьям — Ричарду и Рут Толмен. Пожилая чета Оппенгеймеров была приглашена Толменами на «упоительный», по отзыву Юлиуса, ужин и несколько раз — на чай, потом Рут съездила с ними на концерт музыки Чайковского в Лос-Анджелесе. Заметив, что восстановленный «крайслер» Роберта издавал всяческие скрипы, Юлиус вопреки «бурным протестам» решил купить сыну новый автомобиль. «Получив его, — вскоре написал Юлиус младшему сыну Фрэнку, — твой брат теперь очень доволен и сбавил скорость, с которой ездил, на 50 %, так что надеемся, новых аварий не случится». Роберт назвал автомобиль Гамалиил — это имя носили несколько известных древних раввинов. В подростковом возрасте Роберт старался скрывать свое еврейское происхождение. То, что он перестал его стесняться, говорило о новообретенной уверенности в себе и зрелости.