Оппозиция: выбор есть

Вот, уже два с лишним года в КПРФ работает школа помощников депутатов – готовятся молодые кадры для работы в политике. Через полгода стараний, действуя не вполне этично (через влиятельных знакомых), я получил приглашение прочесть там лекцию. Для меня было важно поговорить и узнать образ мысли этих людей. Взвешивая каждое слово, я вычистил из лекции все, что могло бы огорчить начальство. Сказал лишь о разрушении общего языка (системы понятий) и утрате чувства количественной меры как важной причине трудностей оппозиции. То есть, говорил не о политике, а о кризисе в культуре левых. Были там два преподавателя из руководства школы. Их реакцией была искренняя, открытая и глубокая враждебность. Хотя и с реверансами («Ах, это самая интересная лекция за два года»). Зачем мне в моем возрасте комплименты! Важна суть. Враждебность была выражена перед слушателями, для них это был важный знак, его же надо было как-нибудь объяснить.

Встает мой оппонент и дает такое объяснение: «Полезно было послушать умного антимарксиста». Я спрашиваю миролюбиво: «Какой же у вас есть прибор, чтобы отличить марксиста от антимарксиста? Для примера ответьте, кто из ваших руководителей в КПРФ марксист?». Он замахал руками – мол, какие там марксисты, чего с них требовать. Бедные наши ортодоксы, они как кучка правоверных в толпе еретиков.

Конечно, если бы мы уже вышли на хороший уровень свободы мысли, можно было бы ответить: марксист я или нет, не имеет значения. Не все знание человечества сосредоточено в марксизме, и давайте говорить по существу тех вопросов, которые поставлены в лекции. Но об этом пока и речи нет. Мое-то положение проще, назвать меня антимарксистом – это просто ругань, никакого реального смысла в этом нет. Проблема как раз в том, что этот профессор не имеет прибора, чтобы отличить марксиста от немарксиста – и в отношении лидеров КПРФ он ошибся бы точно так же, как и в отношении меня. А раз так, то все эти ярлыки, которые по какому-то праву эти люди приклеивают, фальшивы. И единственное, чего за эти годы они добились, это оттолкнуть от КПРФ множество образованных, мыслящих и преданных коммунизму людей.

Но и это полбеды. Они затруднили диалог КПРФ с молодежью. Их язык молодыми людьми просто не воспринимается – потому, что он не может верно выразить то, что мы сегодня переживаем. А между тем, насколько я мог судить по тем случаям, когда мне удавалось прочесть нормальную лекцию перед целым курсом факультета то в одном, то в другом вузе, сегодня нет для коммунистов более благодатной аудитории, чем студенческая. В массе своей они – страстные поборники главных устоев русской цивилизации и идеи справедливости. Только говорят на другом языке.

В дискуссии 1996-97 гг. я чуть не в каждой статье ставил вопрос: если ваш марксизм – «ядро научной теории общества», если у нас было такое множество специалистов, владевших этой теорией, то как же мы пришли к положению, когда генсек КПСС вынужден был признать: «Мы не знаем общества, в котором живем»? Ведь это – тяжелое признание, знак беды. Не можем же мы предположить, что ученые нарочно искажали знание, а вся верхушка КПСС, включая Андропова, была беспросветно глупа. Нет, убедительнее предположение, что плоха была именно теория, метод познания нашего общества. Строго говоря, пока на этот вопрос не ответят, вообще спорить не о чем. Ведь ту фразу Андропов сказал не для красного словца. Но что изменилось с тех пор? Выявили мы хотя бы самые грубые ошибки в понимании советского общества? Думаю, пока что похвалиться нечем. Мы даже не вскрыли истоки антисоветизма в верхушке КПСС.

Я спросил бы оппонентов: назовите мне современную книгу «нашего марксиста» с мыслями о фундаментальных вопросах бытия России, которую средний образованный юноша мог бы прочитать с интересом. Вряд ли назовут. Разве этот факт не поразителен? Вот уже год как я хожу на собрания РУСО, ищу общий язык. Мне нравятся эти честные люди. Но я с горечью прихожу к выводу, что они самого Маркса знают очень плохо, через учебник Келле и Ковальзона. Скажу о двух главных их слабостях.

Маркс дал блестящий анализ западного капитализма, вскрыв, как на ладони, механизм купли-продажи рабочей силы, производства стоимости и прибавочной стоимости, продажи товара как меновой стоимости на рынке и получения прибыли. Для объяснения этих скрытых явлений он прибегал к обильному и столь же блестящему сравнению с процессами, которые протекают в незападном, некапиталистическом («нерыночном») хозяйстве. Эти сравнения он давал в примечаниях мелким шрифтом, которые в «Капитале» занимают чуть ли не треть объема.

Что же читали и что выучили наши марксисты? Только крупный шрифт – как раз то, что говорится не о нас (не о России крестьянской и не о России советской). И совершенно не читали и не знают того, что написано именно о нас, «незападных» – в примечаниях. И когда этим товарищам буквально зачитываешь слова Маркса из этих примечаний, они тебя называют антимарксистом.