Оппозиция: выбор есть

К-М. Да, но суть не меняется. Избранная раса – и внешний пролетариат, который на нее работает и поставляет ресурсы. Это доведение до логического конца идеи немецкого фашизма. Кстати, столкновение с ним сильно изуродовало весь ход советского проекта. Нам на самой ранней стадии, «в нежном возрасте» пришлось создать такой же жесткости тоталитарное государство, чтобы выстоять в войне с тем фашизмом, отбить крестовый поход.

Как ни юлят сегодня наши правители перед Западом, и сейчас почти нет шансов на то, что Россия встроится в Запад даже на правах его периферии. И дело не только в хозяевах. Не станут русские и выросшие вместе с ними народы частью фашистской «золотой» расы. Не захотят и не сумеют. И как же тогда им уцелеть при очередном витке глобализиции под эгидой мирового фашизма? Придется все равно собираться в какой-то тип общества, соединенного солидарностью, а не конкуренцией.

Грубо говоря, мы в конце концов встанем перед таким выбором: солидарность банды против всех или солидарность всех против банды. К такой дилемме подталкивают мир.

К. Сильно сказано. Но давайте от советской цивилизации как нашей истории перейдем в нынешнее время и в ближайшее будущее. Вот вы говорите: все равно не встроимся. А удастся ли вырваться и вернуться на тот путь, который для нас реально возможен? Ведь курс, заданный и политическим режимом, и его идеологами, и всяческими «духовными авторитетами», уводит нас с того пути. Они же утверждают, что мы как раз встраиваемся в Запад. Все экономические и политические институты, которые они создают, толкают нас в эту сторону.

К-М. Идеологи и «духовные авторитеты» – прикрытие. Они практически и не скрывают, что являются приказчиками Запада и создают из России типичную страну с дополняющей экономикой. Народное хозяйство, которое предназначено для жизнеобеспечения народа, заменяется на экономику, поставляющую ресурсы для обеспечения «золотого миллиарда». Такая экономика, естественно, устроена совсем иначе, чем народное хозяйство, и мы это уже начинаем видеть вполне наглядно. В этой экономике будут более или менее современные и процветающие анклавы, производящие на экспорт продукт нужного качества, сфера обслуживания этих анклавов – и окружающее эти анклавы море беднеющего населения, теряющего все признаки цивилизации и опускающегося в огромную трущобу. В этой трущобе люди станут быстро вымирать – мы не в теплой Бразилии находимся.

Эта модель периферийного капитализма для России излагается совершенно спокойно на любом круглом столе экономистов и политологов, а вовсе не где-то в темных масонских ложах. Вопрос только в том, согласны мы на это или нет. Часть соглашается – надеется попасть на шлюпку. Часть не хочет этого слышать, зажимает уши, глушит водку. А кому-то нестерпима сама мысль, что их соплеменники – русские, башкиры, коми – будут загнаны в трущобу и вымрут. Они ищут знание о том, что происходит и как этому можно противостоять. Меня воспитание и моя жизнь привели как раз в эту часть.

Думаю, если люди узнают, как наш народ в похожем положении сто лет назад перебирал возможные решения и находил выход, то и сегодня быстро поймут, что, исходя из самых главных условий жизни, данных нам судьбой, мы опять должны искать выход не на пути разделения и конкуренции, а на пути собирания и братства.

К. А идущий сегодня процесс глобализации, не вносит ли он коренных изменений в картину мира? Одно дело Россия сто лет назад, а другое – в начале XXI века. Не упрощаете ли вы картину, отбрасывая эти сто лет? Мы же не можем выскочить за рамки всемирных процессов, этой самой глобализации.

К-М. Нашего положения по сравнению с началом ХХ века глобализация коренным образом не меняет, а напротив, делает его еще более похожим. Вспомним, что важной вехой в созревании революции была работа Ленина об империализме. И тогда главная опасность для России была в том, что ее превращали дополняющую экономику, в зону периферийного капитализма. Это все понимали, потому и революция воспринималась как спасение именно от национальной, а не классовой катастрофы.

Другое дело, что в самом революционном движении были разные проекты, и революционеры передрались, но все понимали главное противоречие в положении России: надо догонять капитализм и в то же время убегать от него. Это слова не Ленина, а Макса Вебера, одного из крупнейших мыслителей и теоретиков Запада. То, что сегодня появились новые технологии и идеологии, в принципе не меняет дела.

К. Технологии важны.