Оппозиция: выбор есть

Отстранить от власти возникший на волне патологической перестройки антисоветский режим «атакой сходу», на первых же выборах, не удалось. Велика еще инерция антикоммунизма, не исчерпаны иллюзии («кредит доверия»), жизнь еще не приперла основную массу людей так, чтобы они задумались о главном и перестали верить паяцам с ТВ. Все это – реальность, которую не могла бы устранить никакая самая гениальная пропаганда.

Но надо признать, что и пропаганда левой оппозиции была далека не то что от уровня гениальности – от того минимума, который вполне был достижим при кадровом состоянии партий и движений. И дело не в мелких неудачах и упущениях, а в том, что ораторы оппозиции «плавали» именно при ответе на самые простые, фундаментальные вопросы. А значит, повисали в воздухе и все вторичные, политические и злободневные утверждения. Даже такие, казалось бы, безотказные, как критика нынешнего режима. Удивляться приходится: реальность страшна и античеловечна, она – явно дело рук режима Ельцина, уже никто из них и не кивает на советский строй, а для убедительной критики эту реальность использовать не смогли.

Думаю, это потому, что в погоне за «чужими» голосами (надеюсь, что не из-за более веских причин) левая оппозиция по сути пообещала в случае прихода к власти следовать тем же курсом, только «делать все лучше», чем Ельцин с Черномырдиным. То есть, свела причины кризиса к негодному исполнению, а не к сути всего проекта нашей неолиберальной мафии.

Что значит, что идеалом КПРФ является «смешанная экономика»? А разве Чубайс против? И он за такую же. А какая у нас сейчас? Смешанная с очень большим госсектором. Чего же еще надо? Менять шило на мыло? Тогда коммунисты говорят: будь мы у власти, мы наладили бы смешанную экономику гораздо лучше, чем Чубайс. Почему? Тут уж люди начинают сомневаться, и не без оснований.

А что значит «равноправие всех форм собственности»? Не говоря о том, что это трудно увязать с самой идеей коммунизма, это и понять трудно. Что это означает в реальной практике? Что если государство дает дотацию своему предприятию, оно обязано дать такую же дотацию и частному? Но это же чушь. Государство перераспределяет ресурсы внутри всего своего сектора, чего частник не делает. Вообще, государство регулирует экономику, контролируя конфликт между секторами с разной формой собственности, исходя из социально-политической стратегии, а вовсе не из идеи «равноправия». Пришла Тэтчер и устроила приватизацию, вот тебе и все равноправие.

В какой-то мере эти неувязки вызваны необъяснимым методологическим дефектом программных документов КПРФ – смешением идеалов (ориентиров, далекой цели, почти утопии) и реальных политических решений в конкретных исторических условиях. В идеале частная собственность и неразрывно связанная с ней эксплуатация человека не может же быть желанной для коммунистов. Но сегодня, когда существенная часть народа ее хочет и Запад, держа у нас когти на сонной артерии, щелкает зубами, коммунисты у власти вынуждены частную собственность признавать и охранять. Но ведь компромисс и идеал – вещи совершенно разные.

Говорю, что этот дефект необъясним потому, что уже с 1990 г., когда начал нарастать кризис, специалисты предупреждали руководителей КПСС, а потом КПРФ: надо перейти на совершенно новый тип программных документов. Идеалы и все то, что партия считает желательным в принципе, должны быть четко отделены от того, что достижимо на обозримую перспективу, что приемлемо и что неприемлемо. В реальных условиях порой приходится делать вещи, внешне противоречащие идеалам – идти зигзагом, а не напролом. Но названы-то идеалы должны быть обязательно. И дело в складе мышления всех кадров, а не только руководства.

В чем же корень этого смущения коммунистов, прежде всего, партийной интеллигенции? В том, что они в важнейших вопросах подпали под влияние, если выражаться вульгарно, буржуазной пропаганды. Были контужены в главной стратегической кампании холодной войны – создании искаженного образа советского проекта. Началось с того, что «КПРФ – партия Жукова и Гагарина». Стыдливо выбросив Ленина и Сталина, «сдали» и то, что они символизировали: Октябрь и индустриализацию. На этой траектории дошли до того, что Петр Романов стал идеализировать Столыпина. Приехали! О Столыпине и его культе в среде читающей «Огонек» интеллигенции надо говорить отдельно. Остановимся на индустриализации и советской промышленной политике.

Бесполезно пытаться бочком-бочком обойти этот вопрос. Советский социализм, видимо, убит, причем злодейски. Последняя возможность мирно восстановить его основные черты утрачена с этими выборами. Еще один срок ельцинской команды у власти создаст слишком много «необратимостей». Может быть, в идейном плане выгоднее «наплевать и забыть»? Нет, если честно не выплатить долги убитому, его тень схватит нас за горло. Тем более это важно для КПРФ, ведь пока что единственный ее капитал – образ советского прошлого. За нее голосуют потому, что она – его наследник и душеприказчик. Она пока что питается наследством ВКП(б) и КПСС.