Оправа для бездны

Обстрел прекратился ровно через месяц. Ролл, который забыл, что такое спокойный сон, снова прицепил к поясу меч. Ждавший тана у дверей тысячник подтвердил, что хеннские пороки замерли. Ролл взбежал на верхнюю площадку бастиона и вгляделся в лагерь осаждающих.

– Лестницы, лестницы! – засопел у его плеча тысячник.

– Вижу, – оборвал седого воина тан Рейду. – Гонца к конгу, быстро! Передать Седду Креча, что штурм начался! Всех воинов на стену! Разогревать смолу! Готовиться к отражению штурма! Лучников! Ополченцев! Всех! Чтобы никого не осталось в городе! Лично проверю!

Тысячник бросился вниз по лестнице, а Ролл остался на площадке, возбужденно теребя рукоять меча. Наступало его время. Лагерь хеннов шевелился. Снимались шатры, ложились на скаты деревянных стен лестницы, массы воинов переходили с места на место, готовясь к штурму. К полудню начнут – не позже, решил Ролл и, кликнув слугу, приказал поднять ему завтрак на смотровую площадку. Тан не хотел пропустить ни мгновения собственного триумфа. Пусть у него на стене всего две тысячи человек, из которых воинами могут назвать себя не больше половины, – очень скоро многое переменится. Безумные степняки подойдут на расстояние полета стрелы, сунут головы под кипящую смолу и камни.

– Почтеннейший тан? – окликнул Ролла тысячник незадолго до полудня.

– Чего тебе, Нарг? – отозвался тан, который давно уже стоял, замерев, между зубцами бастиона.

– Все воины на стенах, смола уже почти разогрета, дров достаточно, мы готовы…

– Тебя что-то беспокоит? – яростно раздувая ноздри, оглянулся Ролл.

– Лестницы коротки, – замялся тысячник. – Коротки лестницы у хеннов, да и всего-то их меньше десятка. Локтей по двадцать каждая – они же не самоубийцы, чтобы к стене их приставлять?

– Зачем же тогда хенны их мастерили? – раздраженно усмехнулся Ролл и в это мгновение услышал шелестящий звук и уже ставший привычным скрип. Рычаги пороков взметнулись вверх, и темные камни опять полетели к стене. Правда, в этот раз они были явно меньше размером, чем те глыбы, что месяц крушили укрепления Борки. А вслед за ними подобные, странно округлые каменные ядра выплюнули и катапульты хеннов, и замерцали едва различимыми в дневном свете языками пламени стрелы на хеннских баллистах.

– Что они задумали, раздери их на части демоны? – заорал Ролл, но в это мгновение один из камней ударился о зубец бастиона, возле которого стоял тан. Тысячник невольно пригнулся, но зубец устоял. Вдребезги разлетелся снаряд. Тан Рейду недоуменно уставился на собственные руки, на грудь, которые смочила какая-то странная дурнопахнущая жидкость, и обернулся было к тысячнику, чтобы спросить его: к чему это хенны начали обстреливать Борку глиняными горшками, да еще заполненными какой-то дрянью, но откуда-то снизу вынырнули языки пламени и мгновенно охватили и площадку бастиона, и самого тана. Ролл Рейду умер мгновенно и не увидел, как ревущее пламя накрыло всю стену от западной до восточной башни, включая неприступный бастион. Он не успел удивиться тому, что даже камень, смоченный странной жидкостью, начинает гореть, пока не почернеет и не выгонит из себя последнюю каплю зелья. Он не увидел сотен живых факелов на заполненных дровами и смолой крепостных ярусах. И уж тем более не увидел, как приблизился к стене крытый железом длинный передвижной сарай. К вечеру он достиг рва, пересек его и уперся в кованые ворота. Ролл Рейду не услышал, как огромный невидимый таран разбил и ворота, и кладку, и не увидел главного: как тысячи хеннов начали вливаться в пределы Скира, не потеряв при этом ни одного воина против двух тысяч сайдов, сгоревших заживо на стене Борки.

Глава 5 Черная тысяча