По мере развития программы со стороны ЕС усиливались требования по гармонизации национального законодательства с нормативно-правовой базой Европейского союза. Стоит отметить, что данная программа носит явный конкурентный характер по отношению к евразийскому интеграционному проекту, так как страны – «восточные партнеры» – вынуждены выбирать между заключением соглашений об ассоциации с ЕС и интеграцией в евразийский проект. Так, например, Грузия, Молдавия и Украина в 2014 году подписали соглашения об ассоциации. Из стран «восточных партнеров» в евразийский интеграционный проект удалось вовлечь только Армению.
Ярким примером превращения внешней угрозы для евразийского проекта в полноценные потери является ситуация с Украиной. Так, после отказа В. Януковича от соглашения об ассоциации с ЕС и разворота Украины к Таможенному союзу начался «Евромайдан», который привел к государственному перевороту и приходу к власти прозападных политиков. Эта страна, судя по всему, окончательно потеряна для евразийского интеграционного проекта.
Программа «Стратегия ЕС – Центральная Азия» также носит конкурентный характер по отношению к евразийскому интеграционному проекту. Анализ документа показывает, что задачами этой программы является расширение торгового сотрудничества, внедрение европейских норм законодательства, а также налаживание энергетического сотрудничества со странами Центральной Азии в целях диверсификации поставщиков энергоресурсов. Углеводородные ресурсы Центральной Азии и Закавказья, по мнению европейских политиков, являются «ключевыми» источниками осуществления этой диверсификации. Так, например, европейские нефтегазовые компании активно участвуют в освоении углеводородных месторождений Казахстана. В число европейских инвесторов в ТЭК Казахстана входят итальянская «ENI» (Кашаган, Карашыганак), французская «Total» (Кашаган), нидерландско-британская «Royal Dutch Shell» (Кашаган), английская «British gas», испанская «Repsol YPF», румынская «Petrom», датская «Maersk oil».
Европейский союз также активно поддерживает строительство трубопроводной инфраструктуры из нефтегазовых месторождений Закавказья и Средней Азии в Европу. В данном случае ставка делается на расширение Южного газового коридора (Баку-Тбилиси-Эрзурум), а также на строительство Трансанатолийского газопровода (TANAP). Кроме того, ведутся переговоры по строительству Транскаспийского газопровода из Туркменистана в Азербайджан, который мог бы увеличить поставки газа в Европу. Однако реализация проекта имеет ряд проблем, связанных с правовым статусом Каспийского моря. Строительство трубопроводной инфраструктуры и диверсификация поставщиков энергоресурсов в ЕС является косвенной угрозой для евразийского интеграционного проекта в связи с тем, что в перспективе поставки газа из Азербайджана и Туркмении могут заместить часть российского экспорта газа в ЕС.
Существенным внешним вызовом для всего Евразийского экономического союза являются введенные «западной коалицией» экономические санкции против России. Ситуация серьезно усугубляется девальвацией рубля и падением цены на нефть. Н. Назарбаев и А. Лукашенко уже не раз заявляли о том, что девальвация рубля несет серьезные риски для всего ЕАЭС. Белоруссия даже перешла на долларовый взаиморасчет с Россией66. С другой стороны, кризисная ситуация несет и определенные бонусы для Астаны и Минска – для них открываются хорошие возможности участия в политике России по импортозамещению продовольственной продукции.
Таким образом, внешнеполитические интересы «западной коалиции» стран на постсоветском пространстве несут с собой серьезные риски для евразийского интеграционного процесса.
Стратегия Китая в отношении стран Центральной Азии определяется экономическими факторами и соображениями национальной безопасности.
Экономические аспекты китайской стратегии, во-первых, связаны с расположением в регионе стран-поставщиков углеводородных ресурсов, во-вторых, с экономической экспансией на внутренние рынки стран Центральной Азии.