Оправдание Острова

Зимовать прибывшим пришлось в вырытых ими же землянках. В апреле выяснилось, что количество лагерных людей сократилось до пятисот. Узнав об этом, начальник Лагеря вздохнул с облегчением, поскольку есть же, сказал, разница в том, кормить четыре тысячи или пять сотен. В мае, однако, привезли еще четыре тысячи, но начальник и здесь не пал духом, предположив, что теперь должен помочь приобретенный опыт.

В лето Революции двадцать третье над страной начали сгущаться иные тучи. Они возникли в Южной части Острова, до сих пор хранившей память о давней войне. Помнили не столько войну, сколько сопровождавший ее голод, ибо рассказы о нем передавались из поколения в поколение. В семейных преданиях и памятях навеки запечатлелись смерти замученных и страдания выживших.

Охваченные этой памятью, как тисками, люди Юга стали собираться в отряды и готовиться к походу на столицу. Они клялись на площадях, что не допустят повторения того, что произошло несколько веков назад. Отказывались в равной степени от темного прошлого и от светлого будущего, предлагая сосредоточиться на настоящем.

Сидя во Дворце, Председатель Маркел быстро догадался, куда ведет это сосредоточение, и выслал в южную часть Острова специальные отряды. Отправить их туда было решено по железной дороге. Удобство и скорость железнодорожного транспорта не отменили, однако, главного препятствия, уже и прежде выраставшего на пути у наступающих, а именно Леса.

Поезда не были созданы для маневрирования, а также для заднего хода. То и другое могло бы оказаться спасительно для едущих, когда при пересечении Леса первый же поезд был остановлен. О том, что произошло в Лесу, Маркел мог лишь догадываться, поскольку из посланных им не вернулся никто.

И тогда он собрал жителей Севера и объявил им, что вся отобранная у них провизия на самом деле была перемещена на Юг. Он сказал также, что на этом якобы условии южане соглашались оставаться в едином с северянами государстве. Так сказал Маркел, но велики были сомнения в том, что это правда, поскольку ни о чем подобном южане не помышляли.

К нынешнему нашему времени две части Острова срослись настолько, что самая мысль о разделении, по выражению покойного Касьяна, мыслилась немыслимой. Но Маркел сказал то, что сказал, и слова его, обретя крылья, перелетели на Юг Острова и заставили людей задуматься, и в этом скорбном смысле они оказались крылатыми. Стали огненной птицей, которая подожгла весь Юг и положила начало большим бедам.

Парфений

Мы с киногруппой прилетели для съемок в Тоскану. Этот уголок Италии удивительно напоминает южное побережье Острова. Мы с Ксенией живем на вилле, предоставленной русским меценатом, другом Жана-Мари и одним из спонсоров фильма. Там же поселился и Жан-Мари, остальные члены киногруппы размещены в ближайших гостиницах.

Вилла стоит на пологом холме, окружена рощей. Во время прогулки Ее Ботаническое Высочество Ксения называет деревья: пиния, бук, акация, каменный дуб. Жан-Мари смотрит на нее с удивлением. Достает телефон и просит нас встать под одним из деревьев.

Выбираем акацию. Мы с ней уже близнецы: морщины, суставы, пальцы-крючья. Такой же раскорякой, как мы, она спускается к морю – делает вид, что спускается. Важно, чтобы Жан-Мари нас с ней не спутал. В поисках точки съемки заходит за какой-то куст. Садится на корточки. А мы продолжаем стоять под акацией. Степень древесного в нас близка к критической. Снято.

После обеда сижу в гостиной. В шкафах-витринах – коллекции местных археологических находок: почерневшие монеты в бирюзовой патине, перстни, невероятных размеров серебряные пуговицы. Мы – свидетели времени, когда пуговицы застегивались со скрипом. Чувствуем себя такими же пуговицами: могли бы лежать в одной из витрин.

Сижу, перелистываю хронику, составленную теми, кого мы в большинстве своем знали. Кто искал в истории Добро и Зло. Наслаждаюсь их причудливой речью. Хронисты сохранили ее, а мы с Ксенией – нет: мы развивались вместе со временем. Или свивались? Так или иначе – уподоблялись ему, принимали его формы и речь.

Хронисты не имели права на изменения: созерцать реку нужно сидя на берегу. Этого не понимают нынешние историки, плывущие вместе с рекой. Идущие в ногу со временем. Для описания текущего нужна неподвижная точка – где-то на пересечении Добра и Зла. Эта пара переодевается в разные одежды, но суть ее неизменна.

Чувствую, как меня клонит в сон, и отправляюсь в спальню. Долго смотрю на спящую Ксению. Если она уйдет первой – что я буду делать?

В считаные недели южане создали свою армию и, взломав армейские склады, вооружили ее. В эти самые недели Председатель Маркел, выступая перед голодным населением Севера, описывал, какая именно провизия и в каких количествах хранится на Юге. По его словам, в самой захудалой южной лавке теперь было больше съестного, чем на всём страдающем Севере. Не соответствуя в целом действительности, речи эти содержали крупицу правды, потому что на Юге не смогли отнять последнего и специальные отряды не успели туда добраться.