Оправданный риск

Она завернулась в огромное пушистое полотенце, прошла босиком по мягкому ковру в спальню и вдруг застыла, услышав какой-то звук. Ручка двери повернулась, но, к счастью, Лаура закрыла ее на защелку.

— Лаура?

Франс. Ему ведь тоже надо принять душ и переодеться.

— Да? — с напускной небрежностью сказала она.

— Отопри дверь.

Ни «пожалуйста», ни «будьте любезны». Очередной приказ.

— Нет.

Молчание. Интересно было бы увидеть его лицо, лицо хозяина, не имеющего возможности войти в свои владения.

— Скоро придут наши гости.

— Твои гости.

— Черт побери, Лаура, открой дверь! Она улыбнулась. Как приятно уловить нотку раздражения в голосе этого самоуверенного властителя.

— Извини, но я одеваюсь. Ты же сам приказал мне одеться.

— Но я не говорил, чтобы ты запиралась. Это мои комнаты. — Франс не повышал голоса, вероятно, не хотел, чтобы Хуан или Долорес стали свидетелями того, как женщина, это никчемное существо, взятое им в жены, выказывает ему столь явное неповиновение. — Немедленно открой дверь.

И тут дверь дрогнула от удара. Лаура поспешно отступила. Разумеется, ему наплевать на то, что подумают слуги. Вот возьмет и вышибет дверь, ему это по силам. Ворвется в комнату, сбросит с нее полотенце…

Ее бросило в жар. Стоит ему схватить ее, сжать в объятиях, поцеловать, и она растает, потеряет контроль над собой, вцепится в него, шепнет его имя… О Боже!

— Нет. Не открою, пока не буду готова спуститься.

Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем из-за двери донесся негромкий, пышущий злостью голос.

— Ты играешь с огнем, дорогая. Но тот, кто играет с огнем, рискует обжечься.

— А я советую тебе найти другое место, где можно приготовиться к вечеру.

— Я могу разнести в щепки…

— Да. — Ее голос предательски дрогнул. — Можешь. Тогда мы оба будем знать, что ты и впрямь дикарь.

За дверью послышался тяжелый вздох.

— Хочешь вести себя, как испорченная девчонка? Давай. Но только сегодня. Больше я тебе этого не позволю. Поняла?

— Да, поняла.

Франс ушел, Лаура опустилась на кровать. Ее еще бил нервный озноб, когда в дверь постучала Долорес. Домоправительница стала торопливо собирать веши своего хозяина. Белый смокинг, черные брюки, черная шелковая рубашка, белый галстук-бабочка. Да, сегодня ее муж предстанет настоящим красавцем… Только он тебе не муж, напомнила себе Лара. Он враг.

— Сеньора… — вежливо начала Долорес и замерла, уставившись на безобразное лимонно-зеленое платье, лежащее поперек кровати.

— Я знаю. — Лаура вздохнула. — Но он заслужил.

Интересный будет вечерок, думала она, запирая за Долорес дверь. После того, как все закончится, сочтет ли он, что приз достоин затеянной им игры?

В половине восьмого Лаура встала перед зеркалом. Выглядела она жутко. За время пребывания в Испании Лаура уже успела покрыться легким золотистым загаром. Блестящая зеленая ткань платья превратила золотистый оттенок в ядовито-желтый.

Не шло оно и к волосам. Лаура намеренно не стала сушить их феном, и они висели прямыми длинными прядями, что было плохо уже само по себе, но из-за цвета платья они еще и окончательно потеряли свой шелковистый блеск. Казалось, Лаура окунула голову в ведро с коричневой краской.

Закусив губу, она рассматривала себя в зеркало.

После рождения Мэри Лаура пополнела. Ей и самой не доставлял удовольствия этот факт, и пару раз, замечая в зеркале свое отражение, она задавала себе вопрос, помнит ли Франс то, прежнее ее тело и что он думает о нем теперешнем, с более полными грудями и округлившимися бедрами. Не то чтобы ее это очень беспокоило, не то чтобы она собиралась позволить ему увидеть себя нагой, но все же…

Располнела? Ну нет, это слишком слабо сказано. В своей обновке она стала похожа на сардельку.

Хотел ли Франс видеть ее такой? Ее муж… Такой красивый, такой… мужественный. Ему ничего не стоило взять любую женщину, а он выбрал ее.

Нет, не так. Не он выбрал ее. Этот выбор определили обстоятельства. Если бы она не забеременела от него и если бы не его повышенное чувство ответственности, он бы и не взглянул на нее больше.

Она знала это, и ей было больно. О, как больно! Долгими темными ночами, когда сон не шел к ней, она лежала в постели, думая о том, что было бы, если бы Франс пришел к ней, за ней, ради нее, потому что… потому что хотел ее, любил ее, нуждался в ней.

Лаура вздохнула и отвернулась от зеркала. О чем это она думает? Ему не нужна она, а ей не нужен он. Франс Мендес думает, что владеет ею, но после сегодняшнего вечера поймет кое-что другое.

Долорес аккуратно разложила всю ее косметику на большой мраморной полке в ванной комнате. Открыв несколько флаконов и тюбиков, Лаура наугад взяла понемногу отовсюду и нанесла на лицо. Потом намазала губы помадой, которой почти никогда не пользовалась, наложила на ресницы побольше туши и еще раз посмотрела в зеркало.

— Чудненько… — Понимая, что ее решимости может хватить ненадолго, она поспешно выключила свет, пробежала через спальню, открыла дверь и вышла в холл. Снизу доносились музыка и негромкие голоса.

Гости приехали.