Оправданный риск

— Какое очаровательное место! — Стефи улыбнулась ему, присаживаясь на кресло. Она обвела взглядом зал. Нежно-зеленые стены были украшены картинами, выполненными в манере восточной и китайской шелкографии, на рисовой бумаге. Столики создавали своим расположением атмосферу интима и уюта.

Обстановка была таинственная и возбуждающая. Стефи почувствовала, как незнакомая волна жара обдала лицо, щеки стали краснеть, и она быстро спряталась за огромным меню.

Буквы плясали перед глазами, и она постаралась сфокусировать зрение. Она, Стефания Бранд, президент компании, живая, яркая личность, никогда и ни от чего не испытывала озноба; даже Поль, человек, за которого она собиралась замуж, не вызывал такого ощущения.

Стефи осторожно посмотрела на своего спутника и, заметив, что он поглощен изучением китайских блюд, облегченно вздохнула. Этот человек был причиной столь непонятного ей состояния.

Утром она перебрала весь свой гардероб, каждый костюм, юбку или блузку в поисках чего-то необычного. Ее пальцы взбили пышные рукава с широкими манжетами на пуговицах, а потом поправили серебряную цепочку. Нахмурившись, она посмотрела на ногти, ей совсем не нравился бежевый оттенок. Но прошлым вечером она и так перекрашивала их несколько раз.

Скрестив ноги, Стефи раздумывала, как оценил ее вид Квентин. Дома она щедро полила себя духами «Шалимар», потому что вспомнила его одобрение. А платье — разве голубой цвет не является его любимым цветом? Вот глаза она, пожалуй, слабовато подкрасила, а губы слишком ярко.

Стефи едва не рассмеялась истерическим смехом: одежда, косметика, украшения — она никогда не придавала этим вещам такого значения. Хотя всегда гордилась фигурой, чуточку даже более изящной, чем на картинках модных журналов.

Тем не менее, познакомившись с Квентином, она в большей степени почувствовала свою женственность и какую-то удовлетворенность собой и своим телом. Похоже, что она вообще стала другим человеком. Задумчиво изогнув брови, она подумала — неужели она и правда изменилась?

Отношение к работе как будто осталось тем же, а ее жизненная энергия даже увеличилась. Она чувствовала энтузиазм и необыкновенную жажду к работе, решения приходили легко и быстро. Она по-прежнему говорила да и нет, оставаясь непреклонной и предприимчивой.

Она сегодня надела именно это платье, потому что этот оттенок голубого был ее любимым цветом, а фасон как нельзя более шел ей. Духи были ее любимыми уже десять лет, а украшения отнюдь не новыми.

И все же она созналась себе, что метаморфоза была почти неуловима и затронула только ее женскую сущность. Словно по мановению волшебства в ней проснулись давно угаснувшие, казалось, чувства. И причиной был Квентин Уард.

Круглолицый официант трижды откашлялся, пока они не удосужились обратить на него внимание.

— Стефи? — его коленка тихонько коснулась ее ноги под столом. — Ты выбрала?

Улыбнувшись обоим мужчинам, она сказала:

— На чем специализируется ваш шеф-повар? — и заморгала, выслушав длиннющий перечень блюд.

— Организуйте нам ланч на двоих по своему усмотрению.

Квентин взялся заказывать сам. Забрал у нее меню и вернул официанту.

— Конечно, чай, — кинул он вдогонку.

— Что ты заказал? — рассеянно поинтересовалась она. Голос ее был тихим, как шепот. Видимо, она инстинктивно подчинялась интимной обстановке.

— Не имею ни малейшего понятия, — вскользь заметил он.

Она нарочито строго расправила салфетку и пристально посмотрела.

— Я доверяю тебе.

— Неужели?

— Да.

Он взял ее за руку, и их пальцы сплелись.

— На этой неделе у тебя более свободное расписание?

— Нет. — Она отрицательно покачала головой, и золотисто-рыжие кудри метнулись в сторону. — Но выходные свободные. В следующую субботу я лечу в Лос-Анджелес на церемонию вручения музыкальных премий.

— И тебя не раздражают эти перелеты? — проговорил он, продолжая ласкать ее запястье. А под столом его коленка продолжала искать встречи с ее ногой. Квентин про себя проклинал голубую материю, мешавшую чувственному соприкосновению. Стефи же размышляла, мог ли он чувствовать, как учащенно забился ее пульс. Необыкновенные покалывающие ощущения пронизывали руку, поднимались выше, касаясь груди и опускаясь ниже.

— В самолете я веду себя, как ребенок, — призналась она, ее голос прозвучал на октаву ниже обычного. — Смотрю кино, слушаю музыку, если хочется посмотреть в окно, меняюсь местами; даже самолетная еда мне нравится, — смеясь, проговорила она. — Но в Нэшвилле такие церемонии происходят намного чаще, поэтому, обычно, я не езжу дальше города.

— Я хочу все узнать о тебе, — просьба его прозвучала как требование. Он чувствовал насущную необходимость узнать Стефи и ее жизнь.

В ее взгляде отражалось удивление и удовольствие одновременно.

— Музыкальную индустрию можно сравнить разве что с фондовым рынком, — произнесла она. — Когда-то играешь на понижение, а когда-то на повышение. Сейчас ее затронули финансовые неурядицы. Записывающие фирмы десятками сокращают сотрудников и разрывают контракты с исполнителями. Рынок наводнен пиратскими записями.