Оправданный риск

— Вы правы, — она одобрительно опустила ресницы, — это больше соответствует вашему поведению, — и накрыла его руку своей. — Пойдемте, Квентин Уард, объяснения и извинения лучше делать на полный желудок. Вы похожи на человека, готового проглотить три тоста.

— Четыре, — поправил он и протянул ей пустую кружку. — И немного кофе.

Ее низкий, вибрирующий смех устранил остатки напряжения. Она хмыкнула, заметив, что от его пальца, испачканного в свежей газетной краске, осталось пятно.

— Ванная на втором этаже, вторая дверь направо, полотенце возьмете в бельевом шкафчике.

Квентин пробормотал «спасибо» и отправился умываться.

Открыв дверцу холодильника, она наблюдала, как он удаляется. Уард признался, что неловко чувствует себя в смокинге, но он, бесспорно, элегантно носил костюм, впрочем, как и джинсы. Она пала жертвой совершенно незнакомого приступа легкомыслия, которое, как ни странно, освежающе подействовало на ее психику.

Она и сама могла дать себе характеристику, но сейчас с готовностью признала: в нем было что-то особенное и неуловимое, что возбуждало ее умственно, эмоционально и физически. Резко встряхнув головой, она попыталась освободиться от этих мыслей, не позволяя им завладеть ею. Может быть, ее женская сущность была слишком долго скрыта, и теперь она начала реагировать на мужчин.

В таком случае надо сразу напомнить себе, что Квентин заинтересован в ней только из-за своего сына. И тут она скорее в пассиве, чем в активе: то есть, вероятнее всего, она доставляет неприятности, а не радости. Стефи пробормотала совсем не дамское ругательство и потянулась за молоком, яйцами и хлебом, а затем поспешно приступила к приготовлению завтрака.

От двери наблюдательные мужские глаза внимательно следили за домашней сценой. С лопаточкой в руке хозяйка дома, казалось, полностью была поглощена созерцанием содержимого сковородки. Квентин внезапно обнаружил, что думает не только о своих проблемах, но и о Стефании.

Презрительная улыбка застыла на его губах. Когда он был еще совсем молодым, то оценивал женщин только по росту и красоте. Именно эта юношеская ошибка круто повернула его жизнь.

Он уже давно понял, что искать надо было не игрушечную Барби, а умственно и эмоционально зрелую женщину, знающую себе цену и стремящуюся к определенной цели, при этом сознававшую, что она станет делать, когда цель будет достигнута.

Теперь он мог ответить только на честное и сильное чувство прямой и уверенной в себе натуры. И Квентин Уард отчетливо понимал, что женщина, готовящая ему завтрак, отвечает этим качествам.

Увидев ее впервые, он не испытал ничего, кроме злобы, поэтому и разглядеть ее толком не успел. Сейчас его взгляд был прикован к силуэту Стефании, высвеченному в мягком и немного туманном луче солнца.

Медные волны волос струились по плечам и спадали на кружева ночной рубашки. Радужки ее глаз, словно призмы, отражали настроение. Квентин уже был свидетелем того, как они трансформировались из охряно-золотистых в кричаще-зеленые. А сейчас он размышлял над тем, какой цвет они приобретают во время прилива любовной страсти.

Более реальная интимная картина встала перед глазами, когда он вспомнил поцелуй в своем кабинете. Он как бы вновь ощутил прикосновение ее мягких полных губ и дразнящие движения языка. Он почувствовал, как напряглось тело. Квентин беспокойно поежился, старательно пытаясь избавиться от этого ощущения, но обнаружил, насколько это трудно при таком близком созерцании ее соблазнительных форм.

Боковым зрением Стефи уловила мимолетное движение тени на линолеуме и быстро повернула голову.

— Вы вовремя, — дружески улыбнулась она. — Берите кофейник и идите за мной. — Она провела Квентина в соседнюю столовую, где квадратный стеклянный столик был накрыт на двоих.

— Не стоило так беспокоиться. — Виноватым взглядом он обвел комнату. Она блестела, словно стеклянная: с серебристыми обоями, гравюрами в хромированных рамках, персикового цвета ковром, гармонировавшим с такими же стульями, цветочными подставками и пальмами около входа. — Кухонный стол вполне сгодился бы для этого. — Быстро поставив чайник на подставку, он выдвинул для нее стул.

— Глупости, — добродушно отклонила она его предложение. — Я посчитала, что вы предпочтете более уютную обстановку для того, чтобы…

— Съесть горькую пилюлю, — подытожил он.

Стефи встряхнула салфетку и положила ее на колени.

— Ваше извинение уже принято. — Темная бровь приподнялась. — Иначе вы не сидели бы здесь. — На лице ее застыла маска, и трудно было понять ее настоящие чувства. — Однако, как я понимаю, вас это не очень оскорбило, мистер Уард.

— Ну, что вы! — заговорил он уже веселее. — Нельзя ли нам отбросить формальности. — Он накрыл ее руку своей и большим пальцем еле заметно провел по запястью. — Я бы хотел называть вас просто Стефи.

— А я предпочитала бы слушать Квентина, — она с удивлением обнаружила, какой холодной и одинокой оказалась ее рука, когда он убрал свою. — Ешьте, — улыбаясь, приказала она. Подняв кофейник, она наполнила кружки и поставила сливки и сахар так, чтобы они оба могли дотянуться до них.