Оправдывая ожидания (СИ)

И спокойно пошёл от них прочь. В спину долетел смешок Игорька и шёпот Григория:

- Блядь, да чем же я так согрешил, а?

- Мной, - коротко подытожил пивомен.

Я чуть не заржал, дошёл до покрышки у мангала, уселся и продолжил пить пиво. Кусок картона, приспособленный под махалку, загнал с моей помощью в мангал поток свежего воздуха. Кажется, мясо готово. Я начал снимать с углей шампуры и ножом стаскивать в эмалированную чашку горячие ароматные кусочки жаренного прокопченного мяса. Ах, красота… Вкуснота! Не удержался и прямо у мангала сожрал шматок с колечком чернёного жаром лука. Блаженство наступило после глотка пива. Всё, я на отдыхе.

Появление чашки на столе в кухне восприняли воплями «ура!». Светка с лёгким недовольством спросила:

- Куда ходил? Я выглядывала, тебя не было.

- Отлить, - коротко ответил я.

- Мог бы и предупредить, - проворчала она.

Но уже прошло то время, когда я считал нормальным давать ей подробный отчёт о своих действиях и планах. Нет, ну иногда, по инерции, да. Но не сейчас. Да и настроение было очень уж благостным, чтобы чего-то там встревать. Так что я промолчал. А пацаны насели на шашлык, лопая с мясом ещё и лаваш, нарезанные ломтики свежих огурцов и помидоров, и попивая сок. Мне даже стало немного завидно – всё у них ярко, вкусно, памятно. И хорошо, что так. Костик заметил мой взгляд и улыбнулся, впиваясь крепкими зубами в кусок шашлыка. И тут снаружи раздался голос Игоря:

- Хозяева, можно к вам?

- О, а ты здесь откуда? – удивилась Светка, при этом глянув на меня. Странным взглядом.

- Я тут с друзьями, - сказал Игорь, заходя в кухню. А с ним в не такую уж и большую пляжную хозяйственную палатку вломились ещё два человека – Григорий и колоритная девушка, вся в татухах, пол-лица в пирсинге, майка и шорты ядовито-зелёного цвета. За цвет волос сказать было невозможно. Главное – они были. Пряди радовали оттенками белого, зелёного, зелёного и чёрного. Короче, ужас родителей. Её вид обезоружил Светку на целых десять минут, в течение которых мы познакомились, оприходовали половину бутылки вина, притащенной гостями, и приговорили половину остатков мяса. Так часов до одиннадцати и просидели в кухне за болтовнёй. Света была искренне рада компании, но потом ушла в нашу огромную семейную палатку, забрав мальчишек. Предупредив, что там и останется. Валерку так просто не уложишь.

Третья бутылка вина сменилась штофом виски, припасённом мной именно для моря. Мы вчетвером расселись по стульям, и пошёл вялый разговор ни о чём. Хороший разговор. В котором я мог позволить себе говорить. Я задумчиво посмотрел в сторону палатки, где уже все притихли. Сидевший рядом Игорь коснулся пальцами моей руки, привлекая внимание и, наклонившись, прошептал в ухо:

- Не говори никому, хорошо?

Его взгляд словно невольно скакнул в сторону Григория и его жены Риты. Я же легко усмехнулся и опрокинул в себя дозу вискаря из пластикового стаканчика. Вскоре они ушли, и я остался в кухне один. Погасил фонарь под крышей и вышел наружу. Лёгкий прохладный бриз приятно освежал горящую кожу. Да, вот она, жизнь, где-то рядом. Народ чего-то поёт, шумит, требует, общается, настаивает и любит. А я тут, глухим истуканом при жене и детях. Шаг влево, шаг вправо, прыжок на месте – попытка побега, за которую следует сквозной вынос мозга. В свете звёзд даже безлунное небо поражало красотой. Россыпь огоньков, то редкая, то переходящая в плотную вуаль искр – вот что я увидел, задрав голову. Затем глянул на пляж между мной и шепчущим прибоем. Идеально… Для раздумий. Я наклонился, зацепил за уголок циновку, на которой днём валялась Светка, загорая между обедом и ужином, и двинул к воде. Метрах в двух от шелестящих волн остановился, сел на замершую циновку и глотнул виски прямо из горла. Закрутив крышку на бутылке, воткнул тару в песок, а сам откинулся на руки назад, уставившись в небо. Мерный шелест волн гармонично совпал с мерцанием звёзд. На душе стало хорошо, спокойно и знакомо-равнодушно. Вот он, Игорь, парень, которому в октябре стукнет уже тридцать один год, живёт себе и не тужит. Ладит с парнями, приняв себя когда-то безоговорочно и прямо. А я? Что мне помешало? Почему всё вот так? Странно, страшно и порой кошмарно? Почему у меня не хватает сил или смелости жить своей жизнью? Почему я упорно стремлюсь проживать чужие стремления, мечты, планы, ожидания? Неужели так и будет идти до конца? Ведь уже за сорок один возраст перешагнул. Я усмехнулся сам себе, нашарил бутылку, свинтил ей голову и хлебнул янтарной отравы, наждаком продравшей горло. Поздновато, батенька, спохватился. Это молодому можно менять жизнь по пять раз в год. А ты о чём думаешь? Бросить жену, сыновей, привычный уклад? Куда ты денешься один? Кому ты будешь нужен? И что о тебе подумают? Кто подумает? Этот вопрос заставил меня удивиться. А действительно? Думать некому. Вот уже год, как мама покинула этот мир. Как жила отдельно, упорно не признавая невестку, так и ушла спокойно, тихо.