Опричник Его Величества (СИ)

Я принялся за еду. Вскоре Падшим тоже принесли обед. А затем один из служащих Канцелярии, время от времени посматривавший в мою сторону, взял свой кофе, встал и направился ко мне.

Глава 8

Я кивнул Марте — мол, спокойно, пропустите. Но девушки всё равно прервали обед и в оба следили за канцеляристом, пока тот приближался.

— Господин маркиз? — произнёс опричник, остановившись возле моего стола. — Никита Васильевич Голицын. Разрешите составить вам ненадолго компанию?

— Прошу, — ответил я, поднявшись. — Я никого не жду.

— Благодарю, — Голицын уселся справа, чуть отодвинул от себя перечницу и солонку, чтобы освободить место для чашки кофе. — Добро пожаловать в Канцелярию. Мне доложили, что вы к нам надолго. Это правда?

— Не могу знать наверняка, но рассчитываю задержаться.

— Я собирался заглянуть к вам ещё до обеда, но не успел разобраться с текущими делами. Удачно, что заметил вас здесь. Не против поболтать о работе?

— Конечно. Никаких проблем. Под такие разговоры у меня улучшается пищеварение.

Голицын улыбнулся. Отпил кофе, глядя на меня.

— Я начальник отдела по борьбе с терроризмом, — сказал он, поставив чашку на место. — Наша служба не особо заметна, но поверьте, совершенно необходима.

— Охотно верю. Только… о каких террористах идёт речь?

Мой собеседник кивнул так, словно именно это и ожидал услышать.

— Мало кто знает, чем мы заняты и для чего вообще нужны. И это говорит о том, что мой отдел хорошо делает своё дело. Однако иногда приходится прибегать к помощи ликвидаторов.

Он сделал паузу.

— А, понимаю. Хотите заручиться моей… поддержкой?

— Скорее, готовностью к сотрудничеству.

— Без проблем. Но я должен знать о вашей деятельности чуть больше, чтобы, скажем так, одалживать вам своих людей. У меня их не так много.

— Не беспокойтесь о сохранности личного состава. За всё время существования Канцелярии было потеряно только три ликвидатора.

— Полагаю, это немного.

— Учитывая, сколько их было, процент невелик. Да и обращаюсь я за их помощью нечасто.

— Хорошо, Никита Васильевич, будем считать, что мы договорились. Если и я смогу иногда к вам обращаться в случае нужды.

Мой собеседник удивлённо приподнял брови.

— Думаете, понадобится?

— А что, прежде к вам не обращались?

— Не припоминаю такого. Но, если придётся… Почему бы не помочь коллегам?

— Чудно. А теперь расскажите, чем конкретно занимается ваш отдел. Потому что я до сих пор думал, что террористов в городе нет.

Голицын усмехнулся.

— Куда ж без них?! Слышали про Лиловый клан?

— Само собой.

— Когда их разогнали, некоторые ушли в подполье, сколотили несколько боевых бригад и занялись довольно активной деятельностью. Вы тогда ещё были совсем маленьким, наверное. Так вот, нам пришлось вылавливать их и искоренять эту лиловую заразу. А ведь этого могло и не быть. Я предвидел, чем закончится этот роспуск и подавал докладную о необходимости… иных мер по отношению к бунтовщикам, но меня не послушали. Впрочем, не бывает одного без другого. Зато с тех пор мой отдел пользуется куда больше самостоятельностью.

— И финансированием? — спросил я.

Голицын кивнул.

— Разумеется.

— И чем же вы занимаетесь сейчас, когда с Лиловой угрозой покончено?

— О, у нас полно работы. Дело в том, что простолюдины не такие смирные, как думает большинство аристократов, которые видят рыжих только из окон своих автомобилей. Да и тогда не замечают.

— Что, есть недовольные социальным расслоением?

Голицын кивнул.

— Ещё бы! И их всё больше. Особенно бунтарские настроения разрослись после нападения гулей на Красный сектор. Тогда простолюдинам стало ясно, что не очень-то аристократы могут их защитить. Конечно, в последнее время такие разговоры стихли. Благодаря вам, между прочим. Не знаю, в курсе ли вы, но для рыжих вы народный герой.

— Не замечал что-то.

— Уж поверьте. За общественным мнением мы следим. Это часть нашей работы.

— Ладно, допустим. Так у вас поубавилось дел сейчас?

— Нет, конечно. Если бы! Те группировки, что возникли после нападения на Красный сектор, весьма обеспокоены изменениями в общественных настроениях последнего времени. Мы ожидаем активизацию их деятельности.

— А чем они занимаются? — спросил я. — Не помню ни одного репортажа о терактах.

Голицын мрачно усмехнулся.

— И не увидите. И ни одной статьи не прочтёте. Потому что мы из шкуры вон лезем, чтобы никто не узнал, что некоторые взрывы вовсе не результат разборок мафии или конкурирующих родов. Бывает, что бомбы активируют террористы. Правда, случается это нечасто: мы всё-таки работаем на предотвращение. У нас весь город пронизан осведомителями.

— Похвально, — кивнул я. — И много таких группировок в Камнегорске?

— Нам известно о трёх. Самая опасная — «Справедливый передел».

— Дайте угадаю, чего они хотят. Упразднить социальное неравенство.

— Они все этого хотят. Просто не могут договорить в мелочах друг с другом. Ну, и, конечно, их главари не желают делиться влиянием. А при объединении это было бы неизбежно. Нам их дрязги на руку.

— И что, они реально верят, что могут подорвать власть аристократии?

Голицын пожал плечами.