Опричник. Том 2 (СИ)

— Добрый день, Кирилл Николаевич, я искренне рад видеть вас в добром здравии, — проговорил он на хорошем русском, заставив индуса цокнуть языком. Ему эти двух и трёхсложные русские имена так легко не давались.

— И вам здравствовать, герр фон Штауфенберг, — на довольно приличном хохдойче ответил гость, хотя собеседник приветствовал его по-русски, и повернулся к индусу. — Приветствую, Бабур-джи. Чем обязан, господа?

— Присаживайтесь, боярин, — личный поверенный рейхсканцлера в России повёл рукой в сторону свободного кресла и вздохнул: — Нас ждёт долгий разговор…

Часть 5 Звоно… то есть, каникулы — для учителя!

Глава 1 Договоры и переговоры

— Но прежде чем начать нашу беседу, и, несмотря на то, что все мы неким образом уже знакомы друг с другом, предлагаю представиться как подобает, дабы избежать недопонимания, — устроившись в кресле, произнёс имперский князь и поверенный рейхсканцлера, переходя на хохдойч. И первым же последовал своим словам. — Итак… Я, гранд, имперский князь и барон, Виктор Иммануил Шенк фон Штауфенберг, экселенц Тверди и Ветра, представляю здесь моего сюзерена, Кайзера Германского Рейха Фридриха, и его первого советника, канцлера фон Лауэнбурга.

— В отличие от Его превосходительства, я не обладаю столь выдающимися титулами, — наряженный в чёрный шервани индус усмехнулся. — Но и стесняться мне нечего. Первый брахман Дома Сканды, Бабур Варма, рука Ветра Махасены. К вашим услугам, коллега.

— В западной традиции, Бабур-джи, прошу вас, — с почти незаметным вздохом и намёком на укоризну попросил фон Штауфенберг.

— О… прощу прощения! — Варма изобразил лёгкое смущение, на которое, впрочем, ни я, ни князь не купились. — Гранд и учитель, Бабур Варма, экселенц Ветра, представляю здесь Дом Сканды, Оружейную Палату Тулузы и Скалу Фидаев. Так понятнее?

— Благодарю, Бабур-джи, — склонил голову фон Штауфенберг, никак не отреагировав на подколку коллеги, и повернулся ко мне. — Ваша очередь, коллега.

— Как скажете, экселенц, — кивнул я в ответ. — Гранд и опричный боярин Кирилл Николаев-Скуратов, глава школы Росомахи, представляю здесь моего сюзерена, государя Российского, Романа Васильевича… новик в потолке.

Если мои последние слова и удивили собеседников, то виду они не подали. Впрочем, ничего удивительного здесь нет. Согласовывая эту «конференцию в Ялте», Бестужев наверняка передал им некоторые сведения обо мне. Равно как и я сам получил от него пусть и краткие, но довольно информативные досье на моих нынешних визави. И с полученными документами я ознакомился вдумчиво, иначе не сдержал бы удивления, услышав представление князя как ярого Тверди и Ветра. Весьма необычное сочетание сил, тем не менее, очень характерное для представителей рода фон Штауфенбергов. А вот от первого представления Бабура-джи у меня, право слово, зачесался мозжечок… на что этот старый пройдоха явно и рассчитывал. Что ж, спасибо герру Виктору, что избавил меня от необходимости разгадывать этот ребус… ну и шпаргалке Валентина Эдуардовича, понятное дело.

Вообще, эту встречу Бестужев начал готовить по поручению государя чуть ли не в тот момент, когда я выпросил у него приглашение на фестиваль. А уже после нашей с Олей свадьбы им был получен положительный ответ от присутствовавшего на торжестве фон Штауфенберга, не поленившегося приехать в Россию из родной Германии специально для того, чтобы оценить меня как будущего переговорщика. Лестно, конечно, но… честно говоря, думаю, за согласие имперца на мою кандидатуру мы должны сказать спасибо лейтенанту Збаражскому, столь своевременно устроившему скандал, свидетелем которого и был Линкор Рейха. Это, кстати, оказалось чуть ли не общепризнанное прозвище барона. Точнее, полностью оно звучало как «Последний Линкор Рейха», но обычно его сокращали до «Линкора». Простенько и со вкусом, м-да…

Хотя насчёт «переговорщика» я, всё же, наверное, погорячился. По сути, все наши переговоры должны были свестись к моему рассказу очевидца и одной-единственной просьбе. Но если к рассказу об «охоте» на одарённых девушек, свидетелем которой я был, гранды отнеслись с мрачным пониманием, то просьба… просьба вызвала у них удивление.

— Поправьте меня, если ошибусь, боярин Кирилл, — медленно, тщательно выговаривая каждое слово, произнёс фон Штауфенберг, сверля меня взглядом, под которым я вдруг действительно ощутил себя, как под прицелом ГК[31] какого-нибудь «Тирпица». — Вы всерьёз рассчитываете, что мы с уважаемым господином Вармой пойдём на такую низость, как распространение полученной от вас информации в виде слухов и домыслов со ссылкой на ваш же рассказ?

— Части полученной информации, — со вздохом кивнул я и уточнил: — И я не прошу делиться ею с каждым вашим знакомым. Мне необходимо, чтобы эта информация дошла до папистов, и не больше…