Опричники (СИ)

Больно уж специфичным получалось текущее задание. Даже по меркам их Отдела ЧС. Ведь на самом деле их работа заключалась в предотвращении чрезвычайных ситуаций особого рода. Ну, или на худой конец купирования тех. Если происходила настоящая беда, то значит, опричники плохо поработали. Еще одной из основных составляющих видов их деятельности был сбор информации. Обо всем, что выходило за рамки привычного для человека взгляда на мир. Ничего сверхъестественного, и никакой мистики! Чаще всего под видом последней люди прятали разные неприглядные делишки. Ну и нездоровый интерес некоторых граждан к подобным темам также присутствовал. Но с этим уже к доктору.

К сожалению, с каждым поколением вместе с тотальным образованием цивилизация получала все большую массу народа с некритичным мышлением. Образование само по себе так и не научилось давать людям цельную картину мира, разбив его на рваные куски по разделенным наукам. Информации стало слишком много, и обычный человек в ней попросту тонул. А неумение критично относиться к любой ситуации в итоге приводило к… вере. То есть цивилизационный круг провернулся и возвратился обратно. Предки верили в духов природы, небесных богов, Единого сущего. Современники, чаще всего нахватавшиеся верхов, начинали массово верить в то, что наука их обманывает. Или злостно скрывает.

— Просыпайся, Лас Вегас! Нас ждет казино, домино, блек-джек и…

Одна из сидящих неподалеку женщин, завернутая в черный плат, так выразительно глянула на ёрничающего опричника, что тот предпочел замолчать. Тратить силы на диспуты с фанатиками было бесполезно. Во что превратился бы прекрасный мир, если б все в одночасье стали подобными истовыми верунами? В нем точно жить бы никому не захотелось. Люди изначально устроены разными. Илья привычно потянулся. Такое упражнение являлось всего лишь одним из элементов полезной телу китайской гимнастики. Затем выглянул в иллюминатор. Весна полновластно ощущалась и на этих далеких островах. Снег почти стаял, скромное солнце то и дело выглядывало из-за низких облаков.

— Выходим!

— Петька!

На краю взлетного поля к ним бросился здоровенный детина в сине-красной куртке. Семенов не сразу заметил, что из-под нее выглядывает черная ряса послушника. Ну да, не каждый день наблюдаешь монаха в одёже с надписью: «Чикаго Блекхокс» наперевес.

— Матвей!

— Матфий будет правильно, сын мой.

— Ты, когда мне в папаши заделался, бродяга?

Было заметно, что знакомы эти двое давно. Возраст одинаков, где-то чуть за сорок. А это для мужчины вовсе не старость, а самый расцвет. Все еще работает и вполне брыкается, зато в голове появляется царь.

— По коням, господа опричники!

Матфий кивнул в сторону старой «Нивы», явно подверженной апгрейду. Семенов сполна оценил улучшения отечественного проходимца. Клиренс стал выше, установлен шнорхель и поставлены зубастые внедорожные колеса. Внутри осталось такое же скромное убранство. Удивила разве что старинная автомагнитола, из которой вскоре раздавался грохот металл-рока.

— Что там по делам нашим грешным, раз сам Высокопреосвященство взболтыхнулся? А заставить размять его чресла весьма непросто.

Монах усмехнулся, поставил первую передачу и сделал громче музыку.

— Так вскорости туристический сезон откроется, а в подземельях монастырских бесы шалить начали. Кто ж такое стерпит? Убыток кошельку?

— Ну, примерно так я и подумал.

Борман с довольным видом потер руки. Илья знал, что отчего-то тот недолюбливает попов. Или слишком много ведает о смысле бытия?

— Мы пойдем в подземелья? Я и не знал, что они существуют.

— Твой отрок? — обернулся к Борману Матфий.

— Ага. Хороший пацан, правильный. Икотницу на днях спеленал, как будто каждый день таким занимался.

— Вот даже как?

Взгляд монаха сверкнул неподдельным уважением, а Семенов напрягся. Что это за мужик, раз с ним Борман секретной информацией делится? Вообще, отношения между Опричниной и церковью в разные периоды были довольно сложными. От тесного сотрудничества до конкретного неприятия. Но никогда не прекращались. Даже во времена беспредела ЧК и репрессий со стороны НКВД. «Чудесное» спасение некоторых известных миру людей случалось именно из-за вмешательства тайных отделов спецслужб.

— Не третируют братья? — кивнул в сторону магнитолы Борман.

— Так я токма в машине. Даже на гитаре в монастыре низзя. Бесовская музыка! Благочинный у нас новый, ох какой строгий!

— А ты чего? Только не говори, что бросил.

— Я нонче на гуслях играю.

— Чего? — лицо Бормана вытянулось.

— Чего-чего, на самом посконном русском инструменте. На каких былины исполняли.

— Гусляром станешь? По миру пойдешь играть?

— Ага, — захохотал здоровяк. — Фолк металл бацать на них начну!

Илья никогда еще таким веселым их главного научного сотрудника не видел. И заметно, что эти двое знали друг друга давно. Борман отметил интерес своего помощника и пояснил:

— Мы с Матвейкой в молодости в одной рок-группе играли. Эх, славное было времечко!

— Ох, и зажигали тогда! Водочка, травка, девчонки!

— Ты мне это, молодежь не порть! Перекрестись, нехристь.