Опричники Сталина

В ленинско-сталинский период подход к оценке работы чекиста был один — количество разоблачённых противников режима. И чем выше была должность, тем больше трупов громоздилось за спиной такого офицера госбезопасности. Автора в первую очередь интересовали именно эти видные функционеры НКВД — организаторы массового уничтожения россиян, превратившие в лагерную пыль целые социальные слои. Через биографии видных чекистов сделана попытка представить деятельность карательной системы изнутри, показать неумолимое превращение лихих партизан и боевых разведчиков в беспощадных адептов политического сыска.

Информация о работниках невидимого фронта, действовавших за кордоном, в основном посвящена малоизвестным и вовсе неизвестным фигурам. Не обо всех из них удалось добыть подробные сведения, информацию о разведчиках приходится собирать по крупицам. Часть «нарытого» в архивах поможет увидеть наших рыцарей плаща и кинжала с неожиданной стороны.

Чекисты были очень своеобразным народцем (и во многом таким и остаются). Представьте себе внутренний мир человека, основной служебной обязанностью которого является изучение людей с целью их последующей вербовки в агентурную сеть… Чекист — высшая и последняя стадия гомо советикуса, существо, в наибольшей степени «автоматизированное» и освобождённое от основополагающих признаков человечности. Психология чекистов во многом соответствовала психологии советского чиновничества. Но они чувствовали себя всё же особенными чиновниками, кастой, наделённой большими тайными правами. С самого начала в их среде культивировалось ощущение себя передовым вооружённым отрядом партии, ведущим конспиративную работу во враждебном окружении.

В 1937–1939 гг. прошла небывалая по жестокости чистка всего чекистского аппарата. Вождь народов продвигал и расстреливал видных функционеров секретной службы в зависимости от своих представлений об их нужности и потенциальной опасности. Среди героев предлагаемых очерков преобладают чекисты, взлетавшие к высотам административной карьеры и столь же стремительно низвергнутые в пропасть.

Основными источниками при написании книги, помимо опубликованных в последние годы сборников документов и ряда новейших исследований, явились архивные материалы некоторых центральных архивов — РГАНИ (фонд Комитета партийного контроля при ЦК КПСС), РГАСПИ (фонд Центрального Комитета КПСС), ГА РФ (фонды НКВД СССР, ГУЛАГа и наркомата РКИ), ЦА ФСБ, а также материалы разнообразных партийных организаций (от фондов обкомов до партячеек районных органов госбезопасности), советских и судебно-следственных органов, хранящиеся в ГАНО (Новосибирск), ЦДНИОО и ГАОО (Омск), ГАКО (Кемерово), ЦХАФАК (Барнаул), ЦДНИТО (Томск), ЦХИДНИКК (Красноярск) и других региональных архивах. Исключительную ценность имело изучение более трёхсот прекращённых следственных дел, хранящихся в Отделе спецдокументации управления архивными делами администрации Алтайского края (ОСД УАДАК), управлениях ФСБ РФ по Новосибирской и Томской областях, а также в ряде фондов ГАНО.

Особенно важную помощь в работе своими предложениями и архивными находками оказали А. И. Савин и К. В. Скоркин. Очень ценны оказались советы и материалы исследователей В. А. Золотарёва, О. И. Капчинского, С. А. Красильникова, Я. В. Леонтьева, С. А. Папкова, а также краеведа В. П. Ермоловича. Хочется благодарно отметить заинтересованную помощь ряда сотрудников архивов, особенно ГАНО и ОСД УАДАК.

Эсеровский нелегал и гулаговский генерал

Николай Николаевич Алексеев (1893–1937) был весьма крупной личностью. Об этом заметном политике революционных лет, видном разведчике и ещё более выдающемся специалисте в области чисто карательной за последние годы кое-что уже написано. Но биография Николая Николаевича отменно богата и в ней ещё очень много непроясненного. Настоящий очерк концентрируется именно вокруг этих неизученных эпизодов.

Уже семейное окружение нашего героя вызывает немалое любопытство. Он происходил из семьи земского уездного агронома и народной учительницы. Неизвестно, были ли Алексеевы-старшие людьми левых взглядов, но, по крайней мере, все их сыновья и дочери стали революционерами, с отроческих лет примыкая к наиболее экстремистскому крылу — партии социалистов-революционеров.

Правда, как говорится, в семье не без урода. Старший брат Борис входил в ПСР, скрылся от преследований за границу, а после возвращения из эмиграции… работал на царскую полицию. В 1906–1907 гг. Алексеев-старший был разоблачен как агент охранки и после партийного суда, который грозил ему самыми скверными последствиями (эсеры имели обыкновение уничтожать предателей), смог благополучно скрыться. В историческое небытие Борис Алексеев провалился чрезвычайно основательно — даже советским карательным органам о его местонахождении ничего не было известно и в 1940 г. Возможно, что эсер-перевёртыш сгинул в гражданскую либо обосновался за границей и начал там вторую жизнь.