Опричнина. От Ивана Грозного до Путина

Итак, второй раз страну спасали от полного поражения «недорезанные» — псковская торговая вольница (ничем не отличавшаяся от новгородской) под руководством родовитого боярина И. П. Шуйского. А вот созданная Иваном Грозным «опричная» (точнее, «опрично-ордынская») военная машина провалилась полностью. 18 марта 1584 г. разбитый, опозоренный, преждевременно состарившийся (от всевозможных излишеств и постоянного страха за свою жизнь) самодержец скончался.

Однако между перемирием с Польшей и смертью первого царя произошло еще одно интересное событие, начавшееся, впрочем, примерно годом ранее, в феврале 1581 г.: к императору Рудольфу был послан специальный порученец Истома Шевригин, который снова предлагал империи союз против турок и совместное давление на Стефана Батория. Возможно, хотя бы таким образом царь надеялся удержать часть Ливонии. Однако Габсбурги уже разочаровались в идее такого союза (возможно, под влиянием последних поражений Грозного), и миссия Шевригина понимания в Вене не встретила. Таким образом, Грозный проиграл и на этом направлении. И тогда Шевригин отправился в Рим, куда и прибыл 24 февраля 1581 г.[856]

Папа римский соблазнился идеей послать своего «посла по особым поручениям», так что вскоре в столицу Московии приехал иезуит Антонио Поссевино, который затем, осенью и зимой 1581–1582 гг., выступал посредником на мирных переговорах между Иваном Грозным и Стефаном Баторием, а в феврале опять появился в Москве. Так вот: зачем он приезжал?

Официально – затем, чтобы способствовать соединению церквей, точнее, тому, чтобы Русская православная церковь официально признала верховенство папы римского, как за полтора века до того это сделала Византийская церковь. И действительно, Поссевино соблазнял Ивана Васильевича в том числе и такими перспективами: если, мол, царь и московский митрополит признают верховенство папы, то московский царь будет государем не только на отчине своих предков в Киеве, но и в царствующем граде Константина (т. е. в Константинополе-Стамбуле)[857].

Интересно, что и Грозный менял свои взгляды на религиозные проблемы: если еще и в 1570 г., невзирая на всю дружбу с Габсбургами, царь говорил, что «яко латына прелесть, тако и вы (лютеране. – Д. В.) тьма, то в 1581 г. он писал Баторию о том, что «однако (одинаковая. – Д. В.) вера греческая и латынская»[858].

Но когда имеешь дело с такой организацией, как орден иезуитов, то надо руководствоваться принципом разведчиков (а иезуиты и были разведкой Святого престола): не удовлетворяйтесь тем, что вам назойливо демонстрируют (т. е. в данном случае публичными переговорами царя с иезуитом), ищите то, что от вас прячут! Так вот, возникает вопрос: были ли разговоры с глазу на глаз? И если да, то ограничивалась ли миссия Поссевино официально признанным историками заданием? Все историки пишут о миссионерской миссии иезуита, но никто не задает вопрос: была ли она единственной? Более того, было ли это поручение главным?

Вспомним: как раз незадолго до того, в ноябре 1581 г., произошло знаменитое убийство Иваном Грозным своего сына Ивана. Причем поводом для убийства послужило то, что царь «прибил» супругу царевича, которая, по словам того же Поссевино, встретила вошедшего к ней свекра «слишком запросто одетой». Бедняжка была беременна и в ту же ночь выкинула. Ну а царевич заступился за супругу, за что и поплатился.

Есть, правда, и другие версии. Во-первых, известно, что трения между отцом и сыном имели место и раньше. Так, упомянутый Давид Бельский сообщал, что царь не любит сына и часто бьет палкой[859]. Но в чем причины такого отношения? Объяснения давались и даются разные. Например, говорится о том, что царевич укорял отца за трусость перед врагами (и в самом деле, как раз в ноябре 1581 г. царь удрал из Старицы в Александрову Слободу, так как поляки подошли к царской ставке на расстояние 75 км)[860], и рвался сам вести войска в бой против Стефана Батория и выручать Псков из осады[861]. И ранее, в 1579 г., по некоторым данным, не князь Мстиславский, а сам Иван-царевич настаивал на том, чтобы возглавить антипольскую армию, и царь испугался роста популярности сына в случае победы над поляками[862].

Однако похоже на то, что основания для разногласий имелись и гораздо раньше. Так, Р. Г. Скрынников считает сведения о том, что царевич Иван был такого же свирепого нрава, как отец, домыслами и упоминает, что никто не привел доказательств этого. И действительно, Дж. Горсей характеризует царевича как «мудрого, мягкого и достойного… любимого и оплакиваемого всеми»[863]. А Скрынников также полагает, что это сын (тогда ему было 16 лет) уговорил отца не проводить в 1570 г. экзекуцию в Москве, аналогичную новгородской. По другой версии, впрочем, царь просто побоялся, поскольку в Москве стоял большой стрелецкий гарнизон (7500 воинов)[864]. В общем же, какова бы ни была причина ссоры, результат налицо: царь остался не только без сына, но и без внука.