Опрокинутый мир

Поскольку мост превратился теперь во внеочередную проблему, Мальчускин и еще один путеец вместе со своими бригадами были освобождены от обычных работ, им в помощь мобилизовали почти половину стражников, а движенцы выделили контролеров за точностью укладки рельсов на мосту. Ответственность за его конструкцию и надежность, естественно, лежала на самих мостостроителях, и они запросили у меновщиков дополнительно пятьдесят наемных рабочих. Коллингс с коллегами тут же покинули Город и разъехались по деревням; а меня тем временем отправили на север в распоряжение мостостроителя Леру, отца Виктории.

Когда мне довелось взглянуть на расселину своими глазами, я понял, что возведение моста действительно представляет собой серьезную инженерную задачу. Расселина была широкой – в месте, что выбрали для моста, ярдов шестьдесят, – а грунт по краям выветрился и грозил осыпями. По дну расселины бежала быстрая речка. В довершение всех бед северный край расселины был футов на десять ниже южного, и, следовательно, с северной стороны приходилось пристраивать наклонную эстакаду.

Гильдия мостостроителей приняла решение сделать мост подвесным. На сооружение арочного или консольного моста недоставало времени, а простейший метод – заложить расселину деревянными брусьями-подпорами – исключался из-за непрочности грунта.

Первым делом начали возводить четыре опорные башни – по две на северной и южной стороне. Башни, свинченные из стальных труб, казались неправдоподобно хрупкими. Один из монтажников сорвался с верхушки башни и разбился насмерть. Работы даже не приостановились. Вскоре после этого мне разрешили очередной двухдневный отпуск, и я очутился в Городе в момент перемещения. Впервые я сидел в городских стенах, заведомо зная, что вся исполинская махина ползет вперед по рельсам, и с интересом отметил про себя, что движение, в сущности, не ощущается, лишь где-то вдалеке чуть слышен легкий шум, наверное от моторов лебедок.

Именно в дни этого отпуска Виктория сообщила мне, что ожидает ребенка. Ее мать встретила известие с восторгом, да и я обрадовался и едва ли не впервые в жизни выпил лишнего и начал валять дурака. Впрочем, это никого как будто не обидело и не удивило.

Через два дня, вновь выйдя из городских теснин, я убедился, что укладка путей и протяжка канатов продолжаются, как обычно, невзирая на нехватку рабочей силы, и что до моста, – вернее, до места, где должен подняться мост, – остается всего-навсего две мили. От знакомого из движенцев, с которым мне удалось поговорить по дороге, я узнал, что Город остановился в данный момент в полутора милях от оптимума.

Истинный смысл сказанного дошел до меня не сразу: выходит, все это время мост и я вместе с ним находились к северу от оптимума!

Началась полоса бесконечных проволочек и задержек. Мост поднимался медленно, слишком медленно. После несчастного случая были введены строгие правила безопасности. Леру со своими коллегами без конца проверяли конструкцию на прочность. Правда, нам было известно, что и путевые работы идут черепашьими темпами; с одной стороны, нас это устраивало, поскольку до завершения моста было еще далеко, с другой – внушало серьезную тревогу. Каждая минута, потерянная в нескончаемой гонке за оптимумом, грозила обернуться бедой.

И вот однажды моих ушей достигла весть, что мост находится в самой точке оптимума. Новость заставила меня оглядеться вокруг с утроенным любопытством, но я так и не обнаружил ничего необычного. Вновь и вновь я раздумывал о роли этой таинственной точки, но по мере того, как оптимум неосязаемо уходил все дальше на север, он постепенно покинул и мои мысли.

Все ресурсы Города были теперь сосредоточены у моста – о продолжении ученической практики обычным порядком не могло быть и речи. Правда, каждые десять дней мне, как и другим гильдиерам, предоставляли очередной отпуск, но о том, чтобы планомерно закончить ознакомление с деятельностью всех шести гильдий, нечего было и мечтать. Мост нарушил все установления, оттеснил все остальное на задний план.

Впрочем, другие работы шли своим чередом. В десяти ярдах к югу от моста возвели канатные опоры и вплотную к ним подтянули рельсы. Пробил час – и Город переместился к самой расселине и встал над нею, выжидая, когда же, наконец, ему откроют дорогу на противоположную сторону.

Самой сложной и каверзной частью задачи оказалось навешивание несущих цепей между южными и северными башнями, а затем оттяжек, на которых держалось путевое полотно. Шли дни, и Леру, как и его коллеги, откровенно мрачнел: ведь по мере того как оптимум удалялся на север, конструкции моста подвергались все большему риску – они тоже могли вспучиться подобно рельсам, какие показывал мне Мальчускин к югу от Города. Вообще-то, по расчетам, мост мог сопротивляться изгибу, но до определенного предела; оттягивать дело до бесконечности было никак нельзя. Теперь работу продолжали и по ночам при свете мощных дуговых ламп, получающих ток из Города. Отпуска были отменены, ввели систему круглосуточных смен.