Опрокинутый тыл

Восточная Россия и Сибирь: «фронт в Западной Сибири пока оборонительный фронт, на котором по может быть предпринято никаких серьезных усилий и где союзники должны ограничиться сохранением достигнутого положения». Вопреки приведенному заключению из доклада, авторы четвертого тома на стр. 16 записали: «Главный удар по Советской республике Антанта предполагала нанести силами армии Колчака». В докладе ничего не говорится о начавшемся 4 марта решительном наступлении Колчака от Урала к Волге, несмотря на то что соответствующие директивы были Колчаком отданы — первая уже 6 января 1919 г., noli горная 15 февраля того же года, т. е. за полтора — дна месяца до составления доклада. Каковы бы ни были причины этого факта, сам по себе он является еще одним подтверждением того, что координирующий (фактически) центр интервенции сам не был в курсе происходящего.

Добровольческая армия Деникина. Назвав ее «довольно сложным военно-политическим организмом», авторы доклада подчеркивают, что положение и боеспособность ее «сомнительны»: нет у нее собственных ресурсов, правительство Юга не способно ее обеспечить, в народе она непопулярна. Касаясь Донской казачьей армии, антантовские генералы записали, что она небоеспособна и «мало оснований для того, чтобы на нее полагаться при действиях в России». Отрицательная оценка южнорусских белогвардейских сил со стороны верховного командования Антанты не привлекла внимания авторов четвертого тома. Ссылаясь на этот же доклад, они пишут, что Антанта рассчитывала на то, что в результате «встречного наступления армий Колчака и Деникина к Волге» произойдет объединение сибирской и южной контрреволюций « Деникин получит возможность «ударить по центру Советской республики с юга».

Мы не приводим аналогичного сопоставления данных о Юдениче, Польше и др., так как и в отношении их боеспособности и роли в комбинированном походе авторы четвертого тома находятся в таком же противоречии с заключениями и выводами того же доклада. Противоречия эти заслуживали бы самого пристального внимания и самого тщательного исследования, если бы авторы четвертого тома в подтверждение своих выводов и концепций приводили другие документы, указывали бы на определенные новые архивные или литературные источники. Но этого нет. Из сказанного, конечно, не следует, что опубликованные в названных сборниках белогвардейские документы должны быть приняты на веру безоговорочно и некритически. Не может не вызвать подозрений факт, что антантовский генштаб дал всем без исключения белогвардейским группировкам самую отрицательную аттестацию и считает, что не только сейчас ни одна из них не боеспособна, но нет уверенности, что они вообще когда-либо будут в состоянии выполнить стоящие перед ними задачи «возрождения своей страны». Исследование этого вопроса выходит за пределы нашего труда. Мы стремились лишь показать, что, несмотря на все попытки, империалистам не удалось создать единый всеми признаваемый центр планирования и руководства действиями отдельных группировок как войск интервентов, так и белогвардейцев. Умаляет ли такого рода вывод контрреволюционную, агрессивную роль Антанты? Конечно нет, и ни в малейшей степени. Наиболее наглядно и легко убедиться в этом на примере Англии.

Читатель уже знает, что войска и представители английских империалистов были первыми на месте и на Севере, и на Востоке, и в районе Каспия, и в Прибалтике. Но, как свидетельствует цитированное выступление