Опрометчивость королевы

Полные, отнюдь уже не молодые, они светились счастьем. Принц вел себя, как мальчик. Он не отводил взгляда от Марии. Все было прощено: ее вспыльчивость, его измены. Они снова любили друг друга.

– Вместе, – сказал принц Уэльский, – пока не разлучит смерть.

Начался второй медовый месяц.

* * *

Каролина громко смеялась, когда услышала об этом.

Она настояла выпить за их здоровье.

– Удачи им и счастья, – сказала она. – Благословение нашей толстой парочке. Я искренне рада, что муж Марии Фитцгерберт вернулся к ней.

Уилликин

Возвращение принца к госпоже Фитцгерберт совпало с публичным отречением от женитьбы на Каролине. Правда, она оставалась принцессой Уэльской и была матерью принцессы Шарлотты, но везде Марию Фитцгерберт принимали с принцем и считали его женой, хотя открыто этого никто не признавал. Несмотря на то, что Каролина, очевидно, смирилась с этим положением, довольно необычным, в душе она испытывала глубокую обиду. Ее единственным другом был король, а его здоровье быстро ухудшалось. Он изредка приезжал к ней, а ей разрешали навещать его. Он выказывал ей свою неизменную и все время усиливающуюся привязанность, о которой она рассказывала мисс Хейман и которая ее очень утешала.

Она все чаще развлекалась в Монтэгю-хаузе и была приятно удивлена, что находятся люди, готовые навещать ее, несмотря на то, что этим они вызывают неудовольствие принца. Недоволен был не только принц Уэльский, но и королева, а так как король становился все более странным день ото дня, казалось, что скоро у Каролины совсем не будет поддержки в королевской семье.

Каролина пыталась показать, что ей все равно, веселая, раскованная, она пыталась вести свою собственную жизнь. У нее была ее любимая дочь, и Шарлотта любила свою мать, как бы ни старались родственники настроить ее против Каролины. У нее была маленькая семья детей бедняков, о чьем благополучии она пеклась, у нее была дружба короля и любовь народа, который считал, что ее несправедливо обижают, и всякий раз пытался показать ей, что он на ее стороне.

Она чувствовала себя затворницей в своем доме в Блэкхите, в стороне от мировых событий, сотрясавших государства. Франция вызывала особую тревогу. Там восходила звезда очень воинственно настроенного человека по имени Наполеон Бонапарт, становившегося угрозой для соседей, и Англия не была исключением. Цены на хлеб росли стремительно, что вызывало брожение среди бедняков.

Однажды майским утром король отправился в Гайд-парк на смотр гвардейского батальона. Собралась толпа зевак посмотреть парад, все шло гладко, когда вдруг раздался звук выстрела и один из зрителей упал на землю. Толпа нарастала, король хотел знать, что произошло, и ему сказали, что какой-то человек ранен пулей. Ни у кого не было сомнения, кому предназначалась эта пуля.

Король был спокоен, он давно убедил себя, что короли должны быть готовы умереть в любую минуту. Что до него, то болезнь постоянно держала его в страхе сойти с ума, и он говорил себе, что внезапная смерть лучше, чем годы прозябания в туманном мире безумия.

– Продолжайте парад, – сказал он и вел себя так, как будто ничего не случилось.

Люди, бывшие свидетелями инцидента, рассказывали об изумительной храбрости короля, в тот вечер он еще побывал на спектакле в Друэри Лэйн, там его громко приветствовали, но, когда он встал в ложе, чтобы ответить на приветствия, в него выстрелил человек из партера.

Второй раз за день он избежал смерти, пройди пуля на несколько дюймов ниже, она бы непременно угодила в него.

Наступило гробовое молчание, а затем послышался возмущенный ропот и стрелявшего безумца схватили.

Король продолжал сохранять редкостное спокойствие и даже дал знак продолжать спектакль. Он заснул в антракте, обычно над этим смеялись, но в этот раз ему аплодировали.

Невозможно было не восхищаться мужеством короля. В тот вечер Шеридан, директор Друэри Лэйн, написал дополнительную строфу для национального гимна и пропел ее королю:

От скрытого врага,
От удара убийцы,
Боже, спаси короля!
Вознеси над ним свою руку,
Во имя Британии защити
Нашего отца, принца и друга,
Боже, спаси короля.

Король слушал, как собравшиеся пели эти новые строки, и в глазах у него стояли слезы.

А когда выяснилось, что убийца-неудачник является неким Джеймсом Хедфилдом, старым солдатом, раненным в голову и страдающим от галлюцинаций, король был милостив к нему, он всегда симпатизировал страдавшим от безумия.

Для народа он сразу стал героем, а не болтливым старым Георгом, селянином Георгом, вечной мишенью для карикатуристов, изображавших его с крестьянами, обсуждающим приплод свиней или спрашивающим у старушек, как печь пироги с яблоками. Теперь они его любили, хотя и посмеивались над тем, что он такой домашний, такой простой и сует свой нос в каждую мелочь. Человек, который повел себя так хладнокровно после покушения на его жизнь, – это совсем другое дело.