Опрометчивый поступок

– Ну да. К примеру, книги Джейн Остин?

– Нет, такие мне не по душе. Я предпочитаю Диккенса и Коллинза. Прочел все, что смог найти.

– Выходит, ты много читаешь. Я тоже.

Сэм ощутил удовольствие при мысли о некоторой общности их интересов. Даже если им с Лидией нравились разные авторы, сама по себе страсть к чтению была свойственна не всякому.

– Как-то раз я сам написал книгу, – сказал он неожиданно для себя.

– О! – воскликнула девушка, широко раскрыв глаза. – Правда?

– Еще в молодости.

– И о чем же была эта книга?

– Ни о чем конкретно. Сборник высказываний на разные темы.

Критика приняла «Техасца в Массачусетсе» очень благожелательно, а один обозреватель даже назвал его «превосходной коллекцией афоризмов и откровений». Будь Сэм более честолюбив, он бы зазнался, но такой, какой есть, он не принял замечаний критика всерьез. Однако теперь он ощущал непривычное желание блеснуть перед своей собеседницей, произвести на нее – впечатление своими талантами. Получилось это У него весьма неуклюже.

– Так себе была книжонка. Отец назвал ее лепетом деревенского простачка! Я подарил ему экземпляр с дарственной надписью, а он бросил его в дыру нужника..

Лидия прижала ладони к щекам.

– Что за ужасный человек!

– Да уж, ему было не до изящных манер. Мой отец пережил пять жен, две войны, из разбойников вышел в шерифы, потом подался в рейнджеры и к тому же сумел поставить на ноги ранчо. Все его уважали, многие побаивались, но как человек он мало кому нравился. Характер у него был трудный, и это еще очень мягко сказано. – Сэм хмыкнул. – Бывают дни, когда я очень похожу на него.

Черт возьми, он снова наговорил лишнего! В больших глазах Лидии появилось изумление, граничившее с испугом.

– А ты? – осторожно спросила она. – Ты тоже не нравишься людям?

– Бывает и такое. Но тебе я, кажется, нравлюсь, хотя и непонятно почему.

– Возможно, – произнесла Лидия отчего-то с грустью. Вид у нее при этом был такой, словно она только что сделала безоговорочное признание.

– Несмотря на мое ужасное происхождение? Девушка ограничилась кивком. Надо же, подумал Сэм, а

утром они только и делали, что препирались. Откуда такая уступчивость?

Читая по очереди, они быстро добрались до конца рассказа, который не отличался ни длиной, ни прихотливостью. Медлительное время едва успело доползти до полудня. Погода не выказывала никаких перемен, туман упорно не желал рассеиваться.

Дочитав последние строчки, Лидия тихо закрыла томик и сжала его в ладонях, не желая расставаться с глупой бульварной книжонкой, которая понравилась ей ничуть не меньше, чем остальные шесть из бесконечной серии «Буффало Билл». Она таскала их из высокой стопки в углу гардероба брата. Что-то такое в них было, в этих книжках. Они были незатейливы, зато оставляли чувство подлинного удовлетворения. Справедливость в них неизменно торжествовала, зло бывало наказано, сила была добра, а слабость – прекрасна. Читать такую книжку в компании Сэма Коди было приятно вдвойне.

Девушка положила томик и потянулась. Она не смотрела на своего товарища по несчастью, но ни на минуту не забывала о его близком присутствии. Вот он вытянул ноги и по очереди покрутил ступнями, откинувшись назад и опираясь на руки, потом буркнул что-то неразборчивое, что-то вроде: «Неплохо, неплохо!»

– Отлично, – поправила его Лидия. – У моего брата Клива полным – полно таких книжек. У него вообще много всякого… забавного. Например, картинки с мужчинами и женщинами в нижнем белье. Я глаз не могла оторвать!

Она умолчала об иллюстрациях к «Лисистрате», решив, что Сэм никак не может быть знатоком греческих пьес.

С минуту он изучал ее с поднятой бровью, потом заметил:

– Так ты, ко всему прочему, еще и роешься в вещах брата.

– Не во всех, а только в тех, что в углу гардероба. Там он хранит все самое интересное. Ну да, да, я знаю, что это дурно! И почему всегда так тянет к тому, чего не следует делать? В детстве Клив так меня изводил, что я мечтала отомстить ему за все. Однажды я заметила, как он прячет что-то в своем гардеробе, сунула туда нос и наткнулась на целый склад. То, что я им воспользовалась, только справедливо. И потом, разве я не держу рот на замке? Мама убила бы Клива, если б узнала.

– А сколько ему?

– Двадцать два.

– А я думал, двенадцать, – усмехнулся Сэм. – В двадцать два люди обычно умеют за себя постоять.

– Только не перед лицом нашей матери.

– Разве отец не принял бы его сторону?

– Только если бы оказался дома, а это бывает нечасто. –

Лидия склонилась к самому уху Сэма и понизила голос как если бы повсюду были уши. – Я никому еще

этого не говорила, но сдается, что родители только и ждут, когда же мы с Клином заведем собственные семьи. Тогда они со спокойной совестью пойдут каждый своим путем. Они терпеть друг друга не могут.

– Вот оно что!

– Да – да, но они не выставляют этого напоказ, наоборот, всячески скрывают. Из страха, что ни одно достойное семейство не захочет связать свое имя с именем тех, чей брак – лишь формальность. Если бы на развод не смотрели косо, они давно бы развелись. – Девушка вздохнула. – Одним словом, они выжидают. Это так досадно!