Опровержение

Но время шло, и ситуация начала меняться, причём в первую очередь в Англии, защищённой своим островным положением от сухопутных армий захватчиков. Защищённость, впрочем, появилась только в XI веке, с прекращением ужасных набегов викингов. Но последовали жестокие внутренние распри, и относительное спокойствие воцарилось только в XV веке, с началом правления династии Тюдоров. Примерно тогда же началось и огораживание. Но шло всё достаточно неравномерно. Защищённость удалось подтвердить победой над Непобедимой армадой в конце XVI века. Но в XVII веке начался так называемый Малый Ледниковый Период, когда климат в Европе очень сильно похолодел. В холодном суровом климате единоличное крестьянское хозяйство опять получило преимущество. В условиях обычной мягкой европейской погоды снег сходит (если был) в марте, и весенние полевые работы продолжаются месяца 3. В суровом климате снег сходит и земля оттаивает на 1,5–2 месяца позже, и весенние полевые работы продолжаются всего 1 месяц. В июне — самое жаркое солнце в году. Оно может в короткое время так высушить почву, что брошенные в почву семена успевают пустить очень небольшие корни (или вообще не успевают их пустить). Крестьянин на своей земле тянет из себя последние жилы, лишь бы успеть посадить семена вовремя («страда» и «страдание» — однокоренные слова). Ни от раба, ни от наёмного работника никаким способом не добиться такой же интенсивности труда. В таких условиях единоличное хозяйство выигрывает. К тому же в Англии в XVII веке случились буржуазная революция и гражданская война. А в Западной Европе в XVII веке случились религиозные войны, из которых одна только Тридцатилетняя война унесла жизни почти половины населения Германии и 2/3 населения Чехии. К концу XVIII века Малый Ледниковый Период заканчивался, в Англии настала стабильность, войны в Европе стали гораздо гуманнее (Возрождение, гуманизм) по отношению к мирному населению. Единоличное крестьянское хозяйство стало экономически проигрывать другим формам хозяйств на всей территории Западной и Центральной Европы. Замечая такое положение, феодалы всех стран начали сгонять крестьян с земли, освобождая крестьян от крепостной зависимости, если это требовалось. Свобода эта была не гуманным даром, а желанием очистить землю от неэффективных хозяйств для эффективных. И вот городское население Англии в 1851-м превысило сельское, а США, Германия, Франция достигли того же примерно к началу XX века.

А что же Россия? А в России и после окончания Малого Ледникового Периода сохранился суровый северный климат. Т. е. единоличное крестьянское хозяйство по-прежнему осталось самой эффективной формой с/х производства. Это если есть, кому пахать. А чтобы было кому, община перераспределяла землю между хозяйствами в соответствии с количеством пахарей. У С. Кара-Мурзы очень хорошо в книге «Столыпин — отец русской революции» всё это показано. Если бы, как в Европе, коллективные формы обработки земли были бы эффективнее, то именно они распространились бы на той земле, которую имело в собственности дворянство после освобождения крестьян во второй половине XIX века (тогда дворяне сохранили свою землю и от крестьянской отрезали себе примерно пятую часть). Но не случилось этого. Дворянство предпочло всё более и более сдавать землю в аренду единоличным крестьянским хозяйствам. Коллективные формы обработки земли стали в России более эффективны только с появлением тракторов в XX веке.

Итак, уже можно суммировать отличия европейских интеллектуалов первой половины XIX века от русских интеллигентов.

1. Европейские интеллектуалы изначально социализированы. Они могут не только сделать изобретение, но и оформить патент на него, построить фабрику, разбогатеть, они встраиваются в капитализм. Русские интеллигенты изначально образуют изолированный слой. Патентное право не работает. Построить фабрику имеет право либо дворянин, либо купец 1–2-й гильдии, но традиции этих сословий препятствуют их участию в промышленности.

2. Европейские интеллектуалы участвуют в Промышленной революции. Все её издержки они относят на счёт феодализма и землевладельцев. Значительная часть этих интеллектуалов — инженеры. Русские интеллигенты видят, что в России не происходит Промышленной революции. Но саму эту революцию они отождествляют с капитализмом и на её счёт относят обезземеливание европейских крестьян и жуткие условия жизни этих разорённых крестьян в городах. В итоге им и российский застой не нравится, и западный капитализм их отталкивает. Почти все они — из дворян.

3. Европейские интеллектуалы осознают обречённость мелкого крестьянского хозяйства. У них перед глазами — примеры лучшего хозяйствования. Для них разорение крестьян — печально, но неизбежно. Русские интеллигенты обречённость мелкого крестьянского хозяйства не осознают, поскольку в условиях России оно ещё не обречено.