Опровержение

Далее следуют горестные «зарисовки» жизни пьяницы: днём он спит, как нетопырь (летучая мышь), или как пёс, свернувшись за печкой, а как ночь, ищет, где бы и на какие деньги выпить. И бьют его, и презирают — но не может пьяница от обычая своего пагубного отречься. Сам как крапива — кто не подружится с пьяницей, тот охнет. И как бы ни страдал пьяница от побоев («поушников»), ни от презрения, ни от нищеты — всё равно готов ради выпивки на всё — и на грабёж, и на убийство, готов лебезить перед тем, кто может напоить.

Дом пьяницы пустеет. Жена встречает бранью: «И я, и дети целый день не ели, а ты всё пьёшь…» Но пьянице всё равно — он последнее в кабак тащит, а потом ещё и хвастает: «Нынче так пьян был, что не помню, как из кабака меня увели, в кошельке денег было десять алтын — а посмотрел — нет ничего — всё вычистили. И рассказывали ещё, что в пьяном виде со многими ругался, а с некоторыми даже дрался. А я этого не помню ничего».

Другой пьяница ему хвастливо отвечает: «А я ещё пьянее тебя был! Весь в кале перемазался да и уснул, не дойдя до выхода. Потом проснулся, пошёл в полночь на речку мыться».

Тут и третий подключается: «Нет, это я был вас всех пьянее: пришел домой, жену побил, детей разогнал, чашки все перебил — и теперь ни пить не из чего, ни есть, а новые купить не на что…»

И много там ещё всего грустного.

Но были повеселее тексты. В плане самооправдания самое, пожалуй, забавное произведение — это «Повесть о Бражнике», датируемая серединой XVII в.

Главный герой, понятное дело, бражник — то есть пьяница. Но не совсем обычный. Пил он каждый день (в этом смысле ничего необычного в нём не было), но каждую выпитую чашу сопровождал прославлением Бога. Кроме того, бывало, и ночью молился.

И вот настал его смертный час. Бог послал за его душой ангела, который выполнил свою задачу несколько халтурно — донёс бражника до ворот рая, оставил там и исчез.

Ну, чего ж делать. Начал наш пьяница стучаться в ворота рая. На стук к нему, как полагается, вышел апостол Пётр и спросил, кто там стучится. Бражник отрекомендовался предельно просто: «Азъ есмь грешный человек бражник, хочу с вами в раю быть». — «Пьяницам вход воспрещён», — тут же ответил Пётр.

Думаете, наш пьяница грустно побрёл прочь после столь решительного отказа? А вот и нет. Он поинтересовался, кто с ним говорит, и когда узнал, что с ним говорит апостол Пётр, заметил, что Пётр-то, когда Христа взяли на распятие, три раза от него отрёкся. А он, пьяница, никогда от Христа не отрекался: «Так почему ты, Пётр, в раю живёшь, а мне нельзя?» Пётр не нашёлся что ответить и, пристыженный, отошёл. Но дверей не открыл.

Нахальный пьяница принялся долбиться в ворота дальше.

К воротам подошел апостол Павел и спросил: «Кто там у ворот толкается (стучится)?» Пьяница снова предельно ясно изложил свои намерения: «Азъ есмь бражник, хочу с вами в раю жить!» И получил снова тот же самый ответ: «Бражникам вход воспрещён».

И опять пьяница не смутился и поинтересовался, с кем он сейчас разговаривает. Апостол Павел представился. Тут наш герой опять блеснул богословской подготовкой: укорил Павла в том, что тот участвовал в казни первосвященника Стефана. «А я, пьяница, никого не убил!» — с чувством собственного достоинства возгласил бражник. Апостолу Павлу крыть было нечем, и он удалился.

А пьяница снова начал колотить в дверь…

Подошёл царь Давид и после диалога, аналогичного уже пересказанным, был укорён в убийстве своего слуги Урия и сожительстве с его женой. Ушёл, конечно, посрамлённый.

Затем последовал диалог с другим библейским царём — Соломоном. У того список грехов оказался ещё более внушительным: и идолам поклонялся, и по женской части был слаб. А бражник-то пить пил, но Бога Единого всю жизнь славил, идолам не поклонялся. Так почему же Соломон его в рай не пускает? Отпал и Соломон.

Бражник продолжил колотить в дверь.

Вышел святитель Николай Мирликийский (особо почитаемый на Руси как Никола Угодник, а на Западе как Санта Клаус). Понятно, что и Николай оказался не безгрешен: на вселенском Никейском соборе в 325 г. дал по морде александрийскому священнику Арию, которого считал еретиком. Прилично ли Санта Клаусу драться? Ушел, стыдясь…

И вот, наконец, вышел к настырному бражнику сам апостол Иоанн, любимый ученик Христа, автор одного из Евангелий и Апокалипсиса, и ещё раз внятно объяснил, что «ПЬЯНИЦАМ ВХОД ВОСПРЕЩЁН!!!»

Его бражник «поймал» элегантней всего. «А ведь вы с Лукой (другим евангелистом) написали в Евангелии: «друг друга нужно любить, Бог всех любит», а я вот пришёл, а вы меня не любите — не пускаете. Либо давай пускай, либо Евангелие переписывай!»

Ну что тут поделаешь, в самом деле не переписывать же Евангелие ради одного пьяницы.

И сказал апостол Иоанн: «Наш ты человек, бражник! Заходи!» И открыл ворота.