Опция поиска

Слушали ее без восторга. А потом недовольным тоном спросили, где можно

найти ее муженька и, одновременно, покойной Лепехиной папашу с тем, чтобы ему

тоже задать несколько вопросов.

– А не знаю я, где найти моего муженька! – с веселым надрывом, на грани

истерики, воскликнула Лера, однако, справившись с собой, продолжила почти

спокойно: – В бегах муженек, вторые сутки как нету. Вот собралась в околоток

заявление писать о пропаже. Примете на день раньше? По знакомству?

– Похоже, что он барышню-то и грохнул, а? – повернувшись спиной к Валерии,

поделился мнением с коллегами старшой.

Тут Бурова взорвалась:

– Сначала исчез, потом заявился, грохнул и снова сбежал?! Вы хоть сами себя

слышите? Ничего умнее придумать не могли?! Он не шизофреник!

Она еще что-то возмущенно выкрикивала, воплями стараясь заглушить

страшную мысль о том, что как раз вчера вечером Леонид был дома и с кем-то

трепался по телефону.

– Вы успокойтесь, дамочка, – устало проронил третий член опергруппы,

кажется, это был криминалист. – Мы все версии рассмотреть должны. Работа у нас

такая, понимаете? Вот встретимся с вашим супругом, пообщаемся, поинтересуемся

его алиби… И вам вернем для экзекуции. Если, конечно, он непричастен.

Валерия вознамерилась произнести в ответ что-нибудь едкое. Что-нибудь,

пробирающее до печенок, это она умела. Адреналин, который, наконец, прочистил ее

извилины, собирался сослужить ей плохую службу – она забыла, что хамить полиции

глупо и опасно. Хорошо, что ее отвлекло от рискованной выходки новое событие.

– Ваша вещь? – вновь задал Валерии базовый вопрос старший группы,

поднимая на вытянутой руке, словно дохлую кошку, сумку-торбочку, кособоко

приткнутую в углу около входной двери.

Валерия помотала головой и проговорила:

– Юлькина.

Опер принялся вытряхивать содержимое торбы на пуфик, стоящий возле

галошницы. С мягким стуком на кожаную обивку высыпались мелкие предметы

женского обихода – пудреница, расческа, тюбик губной помады, пачка сигарет.

Смартфон, втиснутый в стильный лаковый футляр. Засаленный на сгибах,

велюровый, вишневого окраса, кисетик. Развязав шнурок, стягивающий его

горловину, опер извлек из тряпичного чрева мобильник, явно не новый. Хмыкнув,

подцепил с пуфика дощечку смартфона.

– А зачем вашей девушке было нужно так много коммуникаторов? –

поинтересовался он в пространство, но, понятное дело, адресуя вопрос именно

Лере.

Та сдержалась, пропустив мимо ушей местоимение «вашей». Ответила

спокойно:

– Смартфон ей Воропаев недавно подарил. Она пожаловалась, что мобильник

потеряла.

– Выходит, нашелся?

Валерия пожала плечами. Он и не терялся, скорее всего. И, скорее всего, опер

это замечательно понял.

– Контактов всего три, – доложил начальнику ушастый, успевший разобраться

со смартфоном. – Входящих нет, исходящие имеются, но мало. Малообщительная

барышня оказалась. Кэп, а с мобильником глухо. Выключен, пин-код требует. Хотя…

Дай-ка одну мысль проверю.

Он проворно вывернул кисет растрепанными швами наружу и после

десятисекундной паузы торжествующе заявил, поднося тряпицу к физиономии

командира:

– Во, взглянь. Цифири какие-то нацарапаны. Зуб даю, пин-код барышня

записала. Ща мы это живо проверим…

Мобильник пин-код скушал. А когда довольный ушастый принялся нажимать

крошечные клавиши с целью изучить журнал вызовов и контакты, телефон ожил

окончательно и выдал незатейливую мелодийку ринг-тона.

– Ты смотри, как совпало, – удивился начальник группы и, несколько

поколебавшись, протянул телефон Лере.

Она поняла, что от нее хотят, и, нажав на зеленую клавишу, а затем на громкую

связь, произнесла «але», успев заметить, что на мониторе высветилось «Килька

звонит».

Из динамиков рванулся фальцет, визгливый, бесполый и неприятный. Трубка

вибрировала раздражением, смешанным с основательной долей злорадства:

– Слышь, шалава, а ты доигралась! Конкретно доигралась! Диман сказал, что

слил тебя Скуле, и что теперь тебе никакой папашка не поможет!

И все. Короткие гудки. Опер взял мобильник из Лериной ладони и задумчиво

постучал им себя по лбу.

– Не знаете, кто это был? – то ли на всякий случай, то ли по инерции

поинтересовался он у Леры.

Бурова шумно втянула носом воздух, шумно выдохнула и решилась.

Ей очень не хотелось признаваться, что весь вчерашний день моталась, как

ненормальная, по Подмосковью в поисках беглого мужа. Но стыд пришлось

задвинуть подальше. Она призналась бы и не в таких вещах, лишь бы отвести

подозрения от своей семьи. От Воропаева Лёньки.

И она выложила все, о чем узнала в Глыбокоречинске: про убийство Юлькиной

подруги Маши, про исчезновение Димки, в которого обе девчонки были влюблены, и

про их совместный наркобизнес, на котором все и было замешано.

Оживившие полицейские даже не подумали острить по поводу ее бабьего

поступка, чего она всерьез опасалась, а споро записали показания вкупе с добытыми

в Глыбокоречинске контактами и даже выслушали отдельные ее умозаключения,

скроив, однако, при этом насмешливые рожи.

На прощание они задали несколько уточняющих вопросов, а потом старший

добавил дежурное:

– Из города, гражданочка, просьба не уезжать, вы нам можете понадобиться.