Опухш и тайна волшебного озера

«Только что была темень и грязь, а теперь такая красота! Все-таки бывают на свете чудеса, – подумал Опухш. – Но почему распустились кувшинки, и зачем подняли меня наверх?».

– Кар! Вот это я понимаю – настоящее волшебство! – услышал он совсем рядом знакомый голос и увидел зеленый глаз Ворожабы, которая, как оказалось, внимательно следила за происходящим. – Кто же ты такой, малыш? Хорошо летишь! Но будь осторожен –мои сестры не дремлют!

И действительно – спустя несколько мгновений чей-то огромный язык слизнул весь свет, и Опухш с Неёжиком с криками упали обратно в болото. К счастью, в этой его части было уже неглубоко. Но испугались они не того, что могут утонуть, а двух огромных жаб, одна из которых, видимо, и полакомилась светом. Хотя ей было не привыкать – она и сейчас с удовольствием причмокивала, раздумывая, чем продолжить свою трапезу. Эта жаба была большая, просто огромная! Пузо было размером с домик, в котором вполне могла быть жить целая семья Опухшей или пара не очень крупных Неёжиков. Задних лап из-за живота было почти не видно – скорее всего, жаба уже давненько не двигалась с места. А передние возлежали на пузе. Впрочем, нет, одной из них хозяйка болота ковырялась у себя в пасти, проталкивая остатки света.

– Обожрамба! – торжественно воскликнул Неёжик и сделал неуклюжий реверанс. При этом с него потекла болотная жижа. Огромная жаба на приветствие не ответила, а только алчно осматривала свою добычу.

– Обожаба! – обратился Неёжик уже ко второй жабе. Она была раза в полтора меньше, и выглядела куда подтянутее!

– Неёжик! Ты ли это?! – внезапно дружелюбно воскликнула Обожаба. – Ой, как ты похорошел за последнее время, просто красавчик! Так бы и съела!

– В очередь, – беспристрастно пробормотала Обожрамба, не сводя глаз с Неёжика.

– Дай-ка я тебя обниму! – во мгновение ока Обожама оказалась возле Неёжика и стиснула его своими объятьями так, что тот едва не задохнулся.

– А это что за очаровательный кругляш? – переметнулась на Опухша Обожаба. – Ох, обожаю круглую форму! Мне нравится абсолютно все круглое! Кстати, совсем памяти нет – недавно по небу тоже каталось что-то такое круглое и красивое, но куда-от делось. Обожрамба, это ты его сожрала?

– Нет, – буркнула сестра Обожабы.

– Не будете ли вы так добры, отпустить нас? – поинтересовался Неёжик, который явно подозревал Обожрамбу в кое-чем дурном.

– Ах, ну почему бы вам не задержаться? Право, на этом болоте так одиноко! Вот Обожрамба только ест, да спит. Вот и мне приходится есть, да спать. А что еще делать?

При упоминании еды лицо Обожрамбы перекосилось, и глаза полыхнули особенно алчно.

– Когда я крикну «Беги!» – беги, – шепнул Неёжик Опухшу так, чтобы жабы не услышали.

– Сестра, – с трудом пережевывая звуки произнесла Обожрамба. – А почему бы нам не покушать прямо сейчас? – с этими словами она распахнула пасть и из нее выскочил огромный лиловый язык.

– Ах, Обожрамба! Ну какая же ты умница, я тебя просто обожаю! – Обожаба забыла про гостей своего болота и стиснула сестру в объятиях так, что та чуть не упала, а язык завернулся обратно в рот.

– Бежим! – скомандовал Неёжик.

Далеко они, конечно, не убежали – все-таки это было болото, особенно не разгонишься. Однако Обожрамба оказалась такой ленивой и, как выразился Неёжик – «заскорузлой», что погони не было. Только Обожаба посылала вслед восторженные всхлипывания и пожелания добрейшего пути.

Кувшинок вокруг уже не было, и Опухшу стало как-то грустно и одиноко. Поэтому он решил развязать разговор.

– А что это за сестры такие странные?

– О, это интересная история, – оживился Неёжик, продолжая хлюпать лапками в болоте. – Их ведь не всегда звали Обожабой и Обожрамбой.

– А как их звали?

– Да никто уж и не вспомнит. Обожрамба раньше была добрейшей души жабой, с очень позитивным взглядом на мир. Всему радовалась искренне и от души. Только вот с силой воли у нее было слабовато. Поэтому она и сама не заметила, как начала слишком часто радоваться еде. А потом и вовсе радоваться перестала, погубила ее страсть ко всему вкусному. И теперь уже и не думает ни о чем, кроме как кого-нибудь сожрать.

– Но погоди. Это же Обожаба всему радуется. По-моему, даже не в меру, – почему-то деликатно произнес Опухш. Ему все казалось, что Ворожаба летает где-то рядом, и ей будет обидно слышать дурное про сестер. Какими бы они ни были.

– Да ты дослушай. Обожаба изначально тоже не гнушалась простых радостей. И поесть очень любила. Только у нее вышло наоборот – она так восторгалась вкусной едой, что этот ее восторг перекинулся и на все остальное. Так что теперь, что ни увидит – все-то ей прекрасно. Хм, пожалуй, да, не в меру. Вот и весь сказ. Вроде сестры, а какие разные судьбы. Но ты на них не обижайся. Это все у них от одиночества. Кто к ним заходит то на болота? Я раньше у них бывал, но как наступила вечная ночь, не больно куда-то прогуляешься – опасно!

– Почему опасно? Это же тот же самый лес! Только темный, – не унимался Опухш.