Opus Dei

Однако внутри Opus Dei понимание свободы другое. Opus Dei обращается к классическому аристотелевско-томистскому подходу, согласно которому свобода — не есть конечное добро. Свобода, скорее, отсылает к истине, и, таким образом, действительно свободный человек не просто делает то, что хочет, но поступает в соответствии с промыслом Божиим о подлинном человеческом процветании. Если воспользоваться довольно избитым примером, алкоголик не «свободен» именно потому, что он пьет, когда хочет. Он не может быть свободным, пока не прекратит пить, даже если это будет не то, чего он «хочет» в этот момент.

В проповеди о свободе Эскрива выражает это следующим образом:

Поймите, свобода обретает правильный смысл только при служении истине, которую мы устанавливаем в поисках бесконечной любви, освобождающей нас от всех форм рабства. Каждый новый день усиливает мое стремление провозгласить на все стороны света неисчерпаемое сокровище, принадлежащее христианству: «Великая свобода детей Божиих!» По существу, именно это имеется в виду под «доброй волей», которая учит нас добиваться добра, после того как мы отличили его от зла… Но есть люди, которые этого не понимают. Они восстают против Создателя, и их восстание мелко, уныло и беспомощно, они слепо повторяют бесполезные жалобы, увековеченные в псалмах, — «давайте избавимся от рабства, давайте освободимся от их власти». Они естественно, молчаливо, без демонстраций и сетований уклоняются от тягот выполнения своих повседневных задач. Они не сознают, что даже когда воля Божия кажется тягостной и причиняет боль, она вполне совпадает с нашей свободой, которую можно обрести лишь в Боге и в Его замыслах.

По этому поводу один итальянский нумерарий сказал мне: Abbiamo liberta, si, та liberta dentro un impegno(«У нас есть свобода, но она находится в рамках наших обязательств».)

Взаимное непонимание по поводу «свободы» в Opus Dei часто не столь огромно, чтобы заявлять: «критики лгут, а Opus Dei говорит правду» или наоборот. Просто обе стороны употребляют одно и то же слово «свобода», но имеют в виду разные вещи. Конечно, напрямую аристотелевско-томистская модель не является концепцией свободы Opus Dei, но она лежит в основе многих традиционных католических размышлений. Однако, поскольку Opus Dei стремится занять в данном случае ведущую позицию, на него падает непропорционально тяжелая ноша — найти способ объяснить свое понимание свободы культурному сообществу, исходные параметры которого по этому вопросу очень отличаются.

Глава шестая БОГОСЫНОВСТВО

Одна из самых значительных случившихся с Эскрива историй произошла во время его поездки по Мадриду в 1931 году, через три года после его прозрения в День Ангелов-Хранителей, положившего начало Opus Dei. В тот день он ехал в трамвае и читал ежедневную мадридскую газету ABC, когда внезапно увидел вокруг божественное сияние, настолько потрясшее его, что он не смог сдержаться и закричал во весь голос: «Abba,Отец, Отец! » АЬЬа— слово из арамейского языка, на котором говорил Иисус, оно переводится приблизительно как «папа». Это одно из нескольких слов, оставшихся не переведенными авторами Нового Завета, который написан в основном на греческом языке.

Нечего и говорить, что пассажиров трамвая его крик сильно удивил, но они ничего не предприняли. Потом Эскрива рассказывал, что в тот момент он ошеломляюще четко осознал себя сыном Божиим — позже он стал называть это ощущение богосыновством.Идея заключается в том, что все мы — создания Божии, а искупая наши грехи через жертву Иисуса на Кресте, Бог нас усыновил, и, таким образом, мы в самом прямом смысле «дети Божии» и пользуемся всей любовью и нежностью, которые подразумевают эти отношения.