Opus Dei

Другой мужчина попросил у Эскрива практического совета. Он тренировал детскую футбольную команду, а его жена была недовольна, что это отрывает его от домашних обязанностей. Должен ли он бросить футбол? Эскрива улыбнулся и ответил: «Нет, продолжайте тренировать. Только иногда позволяйте жене быть судьей матча». И уже серьезно добавил: «Думаю, что ваша жена, будь она сейчас здесь, высказалась бы за продолжение вашей тренерской работы, потому что вы заботитесь не только о телах, но и о душах этих мальчиков. Но к тому же будьте хорошим мужем». Женщина в инвалидном кресле спросила, чем калеки могут помочь Opus Dei. Эскрива ответил: «Во-первых, мне хочется сказать, что я вам завидую. Вы ни в коей мере не парализованы. У вас невероятно активная внутренняя жизнь». Затем он попросил ее обратиться к Богу с молитвой о духовном совершенствовании священнослужителей и очищении их сердец.

11 февраля 1975 года в Каракасе Эскрива проводил встречу с людьми на открытом воздухе. Встала женщина и сказала, что у нее дома ребенок с очень тяжелой степенью инвалидности и она поддерживает контакты с другими родителями, у которых дети в таком же состоянии. Что мог бы Эскрива ей сказать? «Мои поздравления», — начал Эскрива. Всем показалось, что женщина озадачена. «Мои поздравления, — повторил Эскрива, — этот ребенок — огромная честь для вас. Бог посылает таких детей в семьи, одаренные громадной способностью к любви».

Он посоветовал женщине обратиться в организации, работающие с детьми-инвалидами, чтобы получить от них всю необходимую помощь, но при этом всегда гордиться привилегией, предоставленной ей Богом.

Поднялся мужчина и сказал, что он католик, а его мать — пресвитерианка. Что он может сделать, чтобы обратить ее в истинную католическую веру? «Добросовестно работайте, — ответил Эскрива. — Будьте хорошим сыном, верным мужем, а что касается остального, имейте терпение». Эскрива сказал, что будет молиться за его мать. «Она не обидится, если вы попросите ее помолиться за меня?» — спросил Эскрива. Мужчина отрицательно покачал головой, и Эскрива сказал: «Тогда, пожалуйста, попросите ее». Еще один мужчина сказал, что он ждал несколько недель, чтобы задать Эскрива вопрос, а теперь, когда время пришло, все, чего он хочет, это крепко его обнять. Эскрива позвал его на сцену, они обнялись, и тот долго его не отпускал. Потом Эскрива удалось высвободиться, и он пошутил: «У меня такое ощущение, что меня обняли все мужчины Венесуэлы».

В таких ситуациях требовались не глубокие теологические размышления, а пастырская забота об отдельных людях, и Эскрива ее искренне проявлял. Он мог быть твердым и не делал попыток скрывать свои бескомпромиссные католические взгляды. На одной из встреч женщина задала ему вопрос о нравственной чистоте, и он ответил без обиняков: «Люди должны воздерживаться от половых отношений вне брака, должны оставаться верными в браке и быть со своими супругами до смерти». Но даже в такие моменты он не сыпал библейскими проклятиями, не заламывал руки над грешным обреченным миром. Критики утверждают, что это все было публичным лицом, а в частной жизни Эскрива был более мрачной фигурой. Но в любом случае в качестве публичного человека Эскрива был оживленным, страстным и оптимистичным, и этим в большой степени объясняется его привлекательность.

Резюме

Возможно, единственной огромной проблемой в оценке Эскрива является то, что на него реагируют как бы через несколько фильтров. Обозреватели истолковывают его жизнь, обсуждая Opus Dei, или католическую церковь и перемены в ней после Второго Ватиканского собора, или политическую историю Европы XX века. Все это не может помочь правильно оценить человека. К тому же иногда Эскрива находился в столь экстремальном окружении, что было трудно разглядеть его подлинные черты.

Его защитники также иногда приносят больше вреда, чем пользы. Некоторые члены Opus Dei с необычайной страстностью провозглашают, что Эскрива всегда был самым великим, самым остроумным, самым святым, самым прозорливым. Например, римские католические теологи буквально скрежетали зубами, слыша утверждения, что Эскрива был первым, кто заявил, что миряне могут достичь святости. Они спрашивали, а как же тогда святой Франциск Сальский или святой Альфонс де Лигуори? А святой Франциск Ассизский, который изначально представлял себе францисканцев мирянами, никогда не был священником и согласился быть рукоположенным в дьяконы только потому, что Ватикан не разрешал ему без этого возглавить общину? А святая Анжела Меричи из Италии, которая в XVI веке нарисовала в своем воображении группу женщин, посвятивших себя Богу, но живущих и несущих апостольское служение в миру? А иезуит отец Пьер-Жозеф Пико де Клоривьер, который во время Французской революции основал новые общества мирян — мужчин и женщин, которые должны были быть «верующими перед лицом Бога, но не перед людьми»? Разумеется, у Opus Dei другие структура и взгляды, но разве же это не прецеденты?