Опус номер девять ля мажор. Часть 2. Жизнь как музыка и танец

– Да ты недавно начал, у тебя желания полно. И ты обязательно попадёшь, не сомневайся, – сказала Лида, тронув его за плечо. – А я так давно плаваю, хочу другую жизнь посмотреть. А вторая причина: стала плохо переносить нагрузки. Быстро уставала, все мышцы болели. И головокружения… Если долго сижу, читаю, например, а потом резко встаю, могу вообще упасть обратно. Врачи говорили: возрастное. Но только я это возрастное уже должна была перерасти. А после лагеря меня посмотрел хороший доктор и сразу сказал: пониженный гемоглобин. Даже раньше анализов. Как остальные не видели? Не знаю… Так что я сейчас… не то, что лечусь, а сижу на такой диете, чтобы его поднять. Уже гораздо лучше себя чувствую. И учиться надо, вот третья причина. Хочу быть спортивным врачом, поступить в университет Павлова. Известный всему миру под названием Первый Мед. А ты думаешь, куда идти после школы? Или ещё не решил?

– Решаю, но что-то медленно, – признался Рома. – Вот в последний год интересно программирование. Дима, друг Марины, моей сестры, которая партнёрша, он об этом рассказывает.

– Ты, наверное, хорошо разбираешься в компьютерах, – сказала Лида.

– У нас дома их два, для мальчиков и для девочек, но я девочек пускаю вперёд, да и им нужнее, они старше. А Илью пускаю, потому что маленький, тоже хочет играть, машинки гоняет. Так что редко могу посидеть, больше книгу читаю. Пока самую простую, по html.

– Эх, как вам здорово!.. – мечтательно сказала Лида, прикрыв глаза. – Я так завидую тем, у кого большая семья. Когда ребёнок один, он растёт избалованным эгоистом. Что так смотришь?! Да, я тоже эгоистка и вредина. Была, была ещё недавно! А сейчас – ну просто золото. Идеальная девочка! Мама не нарадуется. Вот с начала осени.

Говоря так, Лида медленно придвигалась, но, коснувшись Ромы коленом, отстранилась и продолжала всё живее, с выразительной мимикой, жестами, то повышая тон, то спадая почти до шёпота:

– Знаешь, какая я была? Вот у меня есть папа, он с нами не живёт уже больше трёх лет. Он обо мне заботится, очень любит, и я его тоже, мы видимся, когда хотим… но с мамой они почему-то разошлись. Общаются, но так по-деловому, только ради меня. И у меня это было главным оружием. Чуть что не по мне, сразу говорю: не надо меня воспитывать, лучше сделай так, чтобы от тебя муж не уходил… Ой, это действительно была я! Как вспомню, так стыдно, кошмар… Ну, и ещё много неприятного говорила. Ужасной была дочкой. Но это раньше. Сейчас, вот с этой осени, я другая. Ни разу такого не сказала и не буду. А знаешь, почему? – спросила Лида, глядя ему в глаза. – Тсс-с… Вот мама уверена, что это благодаря тебе. Я рассказывала о лагере, что познакомилась с новыми ребятами… ну, и упомянула, что был такой парень Рома. И она как-то в мыслях соединила тебя и мой новый характер. Так что ты заранее стал её лучшим другом… Наверное, сам понял, да? А на самом деле я такая не из-за тебя. Знаешь, из-за кого?

– Нет, – ответил Рома.

– Даже не догадываешься? Тогда скажу. Из-за Ксении. Эта высокая тёмненькая девочка, да? Я запомнила имя. Она хорошая. Нравится тебе?

– Мы просто друзья, – сказал Рома и удивился: стены качнулись, но устояли, в глазах потемнело, но лишь на миг, и даже краснеть он не начал.

– А что ты мне так долго не писал? – спросила Лида и сама же ответила: – Наверное, занят был, школа, семья, танцы ваши… Ладно. Но она красивая, я бы сама на неё обратила внимание, если бы была парнем. А ты когда-нибудь хотел, чтобы вы стали не только друзьями?… А, впрочем, неважно, забей. Я очень рада, что ты пришёл. Я там, в «Лесном», конечно, глупо себя вела. Привыкла, что всё, чего хочу, должно быть сразу моим. И ты от меня просто бегал, бедняжка… Она мне вставила мозги на место.

– Я не знал, что она умеет драться, – сказал Рома.

– Не умеет, у неё просто руки длиннее. Если бы у меня были такие руки, я бы, может, и не бросила плавать. Но ведь и я не умела! Вот у меня спортивный уголок, груша, видишь? Я её колотила под настроение руками, ногами, воображала себя Чаком Норрисом, но ничего не умела. Привыкла, что всем хватает грозного вида. А ей не хватило. Но не в этом дело, а в том, что мне дали отпор. А я растерялась. Понимаешь? И вот теперь, когда хочу сказать гадость, как раньше… я себе говорю: стоп, Лида! Ты очень хорошо умеешь обижать людей, которые тебя любят и всё простят. Так нечестно! Что же ты тогда была, как ягнёнок? И всё в один миг проходит. А в последнее время уже и не хочу никого обижать. И мне это нравится, вот так… А ещё я боялась, что приду к вам на конкурс и её увижу. Не того, что опять подерёмся, – улыбнулась Лида, – конечно, нет! Я тогда сама начала, а сейчас и мыслей таких нет. Просто… как-то неловко было бы встретиться. А потом решила: что здесь страшного? Может, и поговорим, и подружимся. А если она с тобой, то сяду тихо в уголке, посмотрю, всё пойму. И больше не приду… Ты её, наверное, видишь каждый день на тренировках?

– Нет, она занималась, когда я ходил в другой клуб. А теперь не занимается.