Опущенная

Но Настя не растерялась. Толкнула его в грудь, подалась назад, и выставила перед собой растопыренные пальцы. Пусть эта сволочь не думает, что с ней легко справиться. И Женя, глядя на нее, передумал применять силу.

— Когти отрастила? — ухмыльнулся он.

— Я все поняла. Сластик не собирался тебя убивать. Вы разыграли меня…

— И соображать начала.

— А я, дура, повелась… Потому что любила тебя…

— Я тебя не любил…

— Да?.. Значит, ты просто мною пользовался. А когда я тебе надоела, ты отдал меня Сластику.

— Я тебя никогда не любил.

Настя уже мысленно распрощалась с Женей. Не тот он человек, которого можно и нужно любить. Раз он такая мразь, она не будет с ним. Но как бы то ни было, его слова ударили прямо в сердце. И выбили почву под ногами. В какой-то момент Насте показалось, будто она летит в пропасть.

— И Олесю не подговаривал, чтобы меня заполучить, — пробормотала она.

— Олеся умная девочка и целку из себя строить не пыталась.

— Ты ее тоже подсадил на иглу?

— Зачем?

— Но я же с тобой спала… И любила тебя без всякой дури.

— Так надо было, — сказала Женя.

Насте вдруг показалось, что ей в глаза смотрит сам сатана.

— Кому надо было?

— Мне.

— Я тебя не понимаю.

— Давным-давно жила одна девочка, и звали ее… Кто звал, к тому она и шла. И всем давала. И мне дала. Сама. Я позвал, а она дала. А об этом узнали ее родители. И они смогли убедить судью в том, что их дочка сама невинность с ангельскими крылышками. Такая девочка просто не могла дать такому мальчику, как я. Значит, я ее изнасиловал. Значит, давай, Женя, в тюрьму. На девять лет… Ты знаешь, что в тюрьме делают с насильниками? — спросил он ожесточенно, с болью и злость во взгляде.

— Ну, слышала…

— Мне повезло, за меня заступился Сластик. Он знал эту девочку, он сорвал с нее, так сказать, покровы… Но все равно, шесть лет я отмотал. Шесть лет в самом настоящем аду. Если бы не условка… Вот и кто в этом виноват?

— Кто?

— Твой отец. Он меня осудил. На девять лет. И вырвал из моей жизни целых шесть лет… Теперь он знает, что и хорошие девочки могут быть законченными шлюхами…

— Это ты про меня?

— Это я про тебя, — ухмыльнулся Женя.

— Ты отомстил отцу?

Насте хотелось зажмурить глаза, разинуть рот и заорать во всю глотку. Стоять и орать, пока не выключится сознание…

— Да, я отомстил твоему отцу.

— И он об этом узнает.

— Похищения не было, ты сама уехала со Сластиком. Ты наркоманка, для тебя это в порядке вещей. — Женя не просто смотрел на Настю, он расстреливал ее взглядом в упор.

— А кто сделал меня наркоманкой?

— Как я мог сделать тебя наркоманкой, когда у меня никогда не было наркотиков! Ты приносила, ты предлагала, я, конечно, отказывался. Но и тебе запретить не мог…

— Ну ты и мразь!

— Сейчас не тридцать седьмой год, и меня голыми руками не возьмешь. Так что пусть твой отец и не пытается.

— А если попробует?

— Кассета с твоими приключениями у меня. Ты хочешь, чтобы этот материал приобщили к делу?

Настя почувствовала себя букашкой, которую иголкой пригвоздили к доске.

— Твой отец знает про кассету?

— Да, — подавленно кивнула она.

— У меня есть копия, можете глянуть вместе. Будет интересно.

— Тварь! — не выдержала Настя.

— А оскорблять меня не надо! — Женя с размаху вонзил в нее взгляд. — Я ведь и наказать могу.

— А ты не наказал?

— Я всего лишь отомстил… Но могу и наказать…

Он жестом велел подождать, вышел из гостиной, но через минуту-две вернулся — с ампулой в руке.

— Будешь?

— Да! — Настя потянулась к морфию как железная стружка к магниту.

Голова вдруг отключилась, обида заглохла… Она чувствовала, что разговор с Женей будет не из простых, но ведь шла она сюда не столько за правдой, сколько за дозой. Сейчас она уколется и снова станет человеком. Утром проснется, пойдет в институт, а вечером заглянет к Жене. Он снова вернет ее к жизни. Он же должен как-то компенсировать нанесенный ей ущерб.

— Нужно заслужить.

— Я не буду больше тебя оскорблять.

Женя втоптал ее в грязь, он мразь и подонок. Она никогда его не простит, но ведь можно спрятать свои чувство на дне души. Она же не зря вчера импровизировала и хитрила в общении с Севой. Ей нужно было узнать, как выйти на Олесю, и он подсказал, через кого это можно сделать. И в общагу привел, где могли курить травку. Но ничего бы не было, если бы она окатила Севу презрением, выплеснув на него все свои обиды…

— Этого мало.

— Я буду хорошей.

Женя в раздумье цокнул языком, он смотрел на Настю — как дрессировщик на глупую собачку, которую только что научил гавкать по команде. Задел есть, но будет ли прогресс дальше?

— Это и все? — спросил он.

— А что ты хочешь?

— А чего хотел от тебя Сластик?

— С тобой — нет! — Настя выставила перед ним указательный палец и качнула им.

— Почему? — Женя удивленно вскинул брови.

— Ну-у…

Настя сделала над собой усилие и сменила минорную пластинку на мажорную. Женя — ублюдок, и спать с ним — себя не уважать. Но ей нужен морфий, и раз уже она решила хитрить и изворачиваться, то почему бы не лечь с ним? Тем более с ним куда приятней, чем со Сластиком. С ним будет очень хорошо — на том остаточном чувстве, которое осталось от любви к нему.

— Ну так что?