Опыт биографии. Невиновные

Сейчас, 11 июня 2004 года, в Центорое, Гарсиев готов написать обратное заявление (как и случилось) в ГП, что Рамзан его никогда не пытал, что это сам он пришел к нему два-три месяца назад и рассказал все: что писать-читать он вовсе не умеет и то, первое заявление ему подсунул Рустам Сайдуллаев, велел подписать, а побои прошлого года были результатом пьяного наезда на другую машину. В кресле сидит человек в камуфляже, он оказывается лейтенантом Рамзаном Джамалхановым, и.о. начальника Урус-Мартановского РОВД, который пьяный наезд с травмами тут же подтверждает. Два Рамзана — Кадыров и Джамалханов — говорят, что они — старые друзья, и объясняют, как могло произойти, что Гарсиев подписал заявление в ГП. Оказывается, это „дружба по-чеченски“ — когда друг тебе дает какую-то бумагу и ты ее подмахиваешь не глядя. До сих пор о такой дружбе слышать не приходилось, но Джамалханов клянется: если сейчас Рамзан его попросит что-то подписать, то ему „будет западло смотреть, что он подписывает“. Под диктовку Гарсиева пишут новое заявление в ГП, опровергающее предыдущее… Гарсиев оказывается бойцом какого-то спецотряда „Восток“, базирующегося на Ханкале, — ГРУшники, наверное, они обычно тут собирают таких.

— Будешь писать опровержение, что я не бандит?! Будешь? — орет Кадыров, явно играя на камеру. Она работает постоянно и оказывается „пресс-службой Федерации бокса ЧР“. — Я тебе докажу. Ты — враг. Я тебя заставлю. Ты — хуже Басаева. Ты встала между чеченцами. И русские генералы встали… Если бы не вы, мы бы давно договорились.

Шабаш длился несколько часов. Рамзан то плясал, то орал, то лез трясти руку, то уходил разговаривать с приехавшим в „гостевой домик“ Абрамовым, то возвращался и снова орал: „Я — не бандит. Я тебя заставлю. Не отпущу“.

Наконец терпения не осталось, я встала и пошла вперед, была не была. Конечно, слезы не просто душили — они уже придушили. Конечно, ждала очереди в спину. Хохочущая вооруженная толпа грохотала вслед — они тоже пошли. Рамзан висел на шее несчастного Гарсиева и орал: „Сфотографируй нас, слышь!“ Потом бросил Гарсиева, догнал, схватил за руку, опять стал трясти…

Рыдала до Грозного. Охранник, которого дал председатель Госсовета для поездки в Центорой, спросил только: „Словом? Или действием?“ И взвел автомат. Машина вылетела из Центороя на такой скорости, о которой лучше не задумываться. И неслась над землей — так бывает тут, когда ожидают засаду, чтобы было больше шансов. Машина с Гарсиевым и правда пролетала рядом. „Не плачь, ты же сильная “, — повторял охранник.

У одних оружие защиты — автоматическое, стрелковое и пр., и оно висит на боку. У других — слезы. Этим люди и отличаются. Когда исчерпаны аргументы — да, собственно, центороевская среда и само слово „аргумент“ не понимает, — тогда остаются слезы. Это — слезы отчаяния от того, как подобное вообще могло случиться. Что виток истории поднял на гребень именно Рамзана Кадырова. И он силен и безраздельно правит — естественно, как умеет. Что никто — ни один мужчина, находившийся в эти два дня в Центорое рядом, не посмел остановить распоясавшегося. Что именно Рамзану, а не кому-то другому вечером звонил из Кремля „Владислав Юрьевич“ — слышала, — Владислав Сурков, замглавы путинской администрации, и это был единственный момент, когда Рамзан перестал хамить, сам того не замечая, потому что чует, откуда его сила…

Итак, старая-старая сказка, каких в истории было немало: Кремль вырастил дракончика, и теперь требуется постоянно его подкармливать, чтобы он не изрыгал огонь. Тотальный провал российских спецслужб в Чечне, который эти спецслужбы пытаются выдать обществу за победу и „строительство мирной жизни “».

Я не знала, как рассказать Жерару о том, что я прочла в этих статьях Политковской. Поймет ли он, как поняла я, что должна была пережить Анна во время своей поездки в Центорой?

Я взяла с собой статьи, постучала к Жерару в номер и постаралась как можно точнее перевести ему то, что писала Анна. Он слушал, слушал, а потом сказал: «Какой ужас!»

Глава восьмая Погоня

По дороге в аэропорт Магас я заметила несколько женщин с плакатами. Они стояли около правительственного здания и держали фотографии молодых людей. Фотографии были приклеены на большой лист ватмана, где черной тушью было написано: «Рамзан, помоги вернуть наших детей!»

— Останови, — попросила я Руслана.

Когда мы с Жераром вышли из машины, одна из женщин в длинной цветастой юбке и в белом платке сразу же бросилась к нам.

— Вы журналисты, да? Послушайте! Мы никак не можем попасть на прием к уполномоченному по правам человека. У него то и дело какие-то совещания. А нам нужна помощь. Наших сыновей увезли из дома, и они исчезли. Ее двух мальчиков, — женщина показала на немолодую чеченку, которая стояла чуть поодаль и держала плакат с фотографиями двух молодых ребят, — забрали на бэтээре год назад. Где они теперь, неизвестно.