Опыт биографии. Невиновные

Остались далеко позади романтические девяностые — время надежд. Постепенно шаг за шагом изгнаны из нашей жизни достижения первой поры строительства правового государства. Ушли в прошлое выборы депутатов по одномандатным округам, а Государственная Дума перестала быть местом для дискуссий. Отменены выборы губернаторов, а с ними их ответственность перед избирателями. На небывалую высоту поднялись с колен спецслужбы. Судебная реформа сменилась агрессивной контрреформой, укравшей возродившуюся было в России надежду на справедливый суд. На руинах судебной реформы расцвело басманное правосудие с заказными процессами. Повесть Зои Световой — талантливый обвинительный акт современной российской Фемиде.

Зоя Светова Р. S

Я начала писать повесть «Невиновные» одиннадцать лет назад. Я решила рассказать историю двух незнакомых между собой людей, судьбы которых были связаны одной судьей Мосгорсуда, отправившей их в тюрьму на долгие годы. О них обоих я написала множество статей, изучила их уголовные дела. Это ученый Игорь Сутягин, в книге его зовут Алексей Летучий, и Зара Муртазалиева, в книге она Фатима Мухадиева.

Я не присутствовала на судебном процессе по делу Сутягина, потому что он был закрытым, но сидела под дверью и слышала многое из того, что на нем происходило. Я была на всех заседаниях суда по делу Зары Муртазалиевой. И в Верховном суде, где ей скостили срок на полгода — с девяти лет до восьми с половиной. Рассказывая истории моих героев, я позволила себе пофантазировать, отказавшись от чисто документального изложения событий. Дотошный читатель, возможно, упрекнет меня в сгущении красок. Другой же, имевший опыт общения с российской судебной и тюремной системами, напротив, посчитает мой рассказ недостаточно правдиво-страшным.

Я закончила писать повесть в 2010 году. Заре Муртазалиевой оставалось сидеть в мордовской колонии еще два года. А история Игоря Сутягина получила неожиданное развитие.

В США поймали шпионов, работавших на Россию. Разразился международный скандал. Их взяли под стражу и собирались судить. В то время отношения между Россией и США были столь хороши, что «шпионскую» проблему решили давно проверенным способом: обменом.

Из российских колоний в Лефортовскую тюрьму в Москве привезли семь человек, осужденных за госизмену и шпионаж. Среди них оказался и Игорь Сутягин, отсидевший к тому времени уже одиннадцать лет. Как он мне потом рассказывал, в «Лефортово» ему сделали предложение, от которого, он не смог отказаться. Ему предложили признать вину и написать президенту прошение о помиловании. В случае отказа пугали большими неприятностями для семьи. Сутягин согласился.

Десять россиян, засланных российской разведкой в США, обменяли на четырех наших граждан, среди которых был и Сергей Скрипаль, спустя восемь лет, в 2018-м, отравленный в Солсбери. Ученый Игорь Сутягин оказался в этом обменном списке не потому, что он работал на американские спецслужбы, как на судебном процессе утверждал гособвинитель. Я и сегодня, спустя годы, уверена, что он невиновен. Как невиновны десятки ученых, осужденных за госизмену в последние десять лет. Как невиновен мой коллега, журналист Иван Сафронов, осужденный этим летом на двадцать два года по статье о госизмене. Его история — почти абсолютная калька с «дела Игоря Сутягина».

В 2010 году американская сторона выбрала Сутягина для обмена из гуманитарных соображений. Еще в 2004-м он был признан Amnesty International политическим заключенным. Все одиннадцать без малого лет, что он сидел в архангельской колонии, российские и американские правозащитники боролись за его освобождение. Представился случай — и он на свободе.

С одной стороны, здорово, что так получилось. С другой — невыносимо грустно. Ведь подобное освобождение невиновного человека через помилование с признанием вины (что тоже незаконно: помилование признания не требует) в очередной раз показывает чудовищность российской судебной системы, вырваться из которой можно лишь двумя способами: погибнув в тюрьме, как Сергей Магнитский, или путем обмена, как Игорь Сутягин.

Сутягин живет в Великобритании. Когда я попросила его описать, чем он занимается, вот что он мне ответил: «Я сейчас в одном из британских университетов занимаюсь изучением средневековой британской истории (не знаю даже, как это точно назвать, должность называется Research Associate). У университета большой грант на много лет, под этот грант работает группа преподавателей и непреподающих сотрудников (вот я в их числе), собирает по архивам и старым публикациям материалы — и на основании этого создает новый курс истории для своего университета. Задача — найти новые факты, которые до сих пор традиционно не акцентируются в существующих курсах, чтобы привлечь людей конкретно к этому курсу, показав, что он выгодно отличается от других университетов. Моя работа — „бумажный червь“: перелопачивать тонны архивно-книжных материалов и сопоставлять их с существующими общепринятыми университетскими курсами по истории».