Опыт курса по изучению священного писания (Ветхий завет, Том 1)

Декалог возвещает о Боге-Ревнителе, Который ждет от человека предельной верности. Он не "один из богов", пусть даже высший, а Бог единственный. Израильтяне, по-видимому, верили в существование языческих богов (напр., Суд 11,24), но эти боги рассматривались лишь как тварь. Только у поздних пророков мы находим ясно выраженную мысль, что боги язычников - "ничто" (Ис 41,23-24). Примечательно, что и в первохристианской Церкви не отрицалась реальность богов, которых именовали "демонами" (см. Тертуллиан. Апологетик, 23). Моисеев монотеизм был не философским, а "практическим" (прот. А. Князев). Богом - в подлинном смысле слова - для Моисея был только Ягве. Он стал Богом Израиля, но в то же время не есть бог какой-то одной стихии (или народа), а Владыка всей твари ("ибо Моя вся земля"; 19,5). Ни боги язычников, ни земные соблазны не должны стоять между человеком и Творцом.

б) Вторая заповедь (20,4) запрещает изображения Сущего. Делая идолов, люди верили, что в них пребывает сила божества. Тем самым они как бы получали богов в собственное владение. Кумир был магическим талисманом города, страны, народа. Он делал зримым и осязаемым Высшее. Не таков Бог, открывшийся Моисею. Превосходя все земное, Он не может и не должен иметь изображения: связывать Его с чувственным образом значило бы посягать на Него, пытаться умалить Его запредельную тайну и мощь. Насколько твердо держалась ветхозаветная Церковь этого принципа, показывают раскопки. Нигде и никогда археологи не находили в Палестине чего-либо подобного идолу Ягве.

в) Третья заповедь (20,7) касается св. Имени Божия. Имя в библейские времена тесно связывалось с существом, его носящим. Поэтому, если Бог свят, то есть велик и непостижим, благоговение должно распространяться и на Его Имя (ср. евангельское "Да святится имя Твое"). Слово "лашав" (синод. пер. напрасно) имеет широкий смысл, включающий в себя и произнесение ложной клятвы и употребление св. Имени в суеверных целях (для ворожбы и т.д.). Позднее, около III века до Р.Х., благоговение к св. Имени вызвало запрет его произносить: его заменили словом Адонай - Господь.

г) Четвертая заповедь (20,8-11) касается субботнего дня. В этот день должны отдыхать все люди - свободные и рабы, и даже скот. Именно этот отдых от трудов имел в виду Господь Иисус, когда сказал: "Суббота для человека, а не человек для субботы" (Мк 2,27). В Новом Завете таким днем стал день Воскресный. Пояснение Элохиста к заповеди выводит ее из сказания о Шестодневе (см. 8,9), а Второзаконие связывает ее с исходом из Египта.

I-IV заповеди говорят об отношении человека к Богу. Их объединяет великое завещание Моисея, оставленное им ветхозаветной Церкви незадолго до смерти: "Слушай, Израиль: Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всеми силами твоими" (Втор 6,4-5). Христос Спаситель, отвечая на вопрос: "Какая первая из всех заповедей?" - привел именно эту (Мк 12,28-30), но добавил: "Вторая подобная ей: "возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Лев 19,18); иной, большей сих, заповеди нет" (Мк 12,31).

д) Апостол Павел поясняет, что эта вторая заповедь обобщает остальную часть Декалога, V-Х заповеди: "Ибо заповеди: "не прелюбодействуй", "не убивай", "не кради", "не лжесвидетельствуй", "не пожелай чужого" и все другие заключаются в одном слове: "люби ближнего твоего, как самого себя" (Рим 13,9).

Таким образом, говоря, что Он пришел не разрушить Закон, а его восполнить, Господь имел в виду прежде всего этический монотеизм Декалог(X). Это "восполнение" заключалось в том, что к осуждению греховных поступков Он добавил осуждение греховных движений души и увенчал все новой заповедью о любви самоотверженной (Мф 5,17-28; Ин 13,34). Христос, по слову бл. Феофилакта, "в полном совершенстве начертал то, чего закон представлял одну тень. Подобно как и живописец не заглаживает начального очертания, но проявляет и дополняет его" (Благовестник. Казань, 1855, ч. 1, с.99).

Суть второй половины Декалога не столько в конкретных заповедях, которые нуждались в дополнении и раскрытии, сколько в самой мысли, что милосердие угоднее Богу, чем жертва (ср. Ос 6,6; Мф 9,13).

Декалог был условием Синайского Завета. "Итак, Израиль, чего требует от тебя Господь, Бог твой? Того только, чтобы ты боялся Господа, Бога твоего, ходил всеми путями Его, и любил Его, и служил Господу, Богу твоему, от всего сердца твоего и от всей души твоей, чтобы соблюдал заповеди Господа и постановления Его" (Втор 10,12-13). Когда позднее пример язычников увлекал израильтян на путь обрядоверия, пророки напоминали им об основах Моисеева Завета:

О, человек! сказано тебе, чт`о добро и чего требует от тебя Господь:

действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.

(Мих 6,8)