Опыт о неравенстве человеческих рас. 1853г.(том1)

Подобно всем прочим, я ощутил озабоченное любопытство при виде смутного современья. Но, пытаясь понять всеми силами своего ума движущие причины происходящего, я заметил, как расширяются горизонты моего удивления, и без того немалого. Постепенно, отстраняясь от нынешней эпохи и обращаясь к ранним временам и, наконец, ко всему прошлому в целом, я собрал эти разноцветные фрагменты в одно огромное целое и, повинуясь принципу аналогии, почти помимо своей воли, разглядел впереди самое отдаленное будущее. Причем узнать мне захотелось не только непосредственные причины наших так называемых реформаторских исканий: я устремился к познанию более глубокого смысла идентичности социальных болезней, увидеть которые не составляет труда у всех народов и в прошлом, и настоящем, и, по всей очевидности, в будущем — достаточно даже поверхностно ознакомиться с историей человечества.

Впрочем, как мне представляется, нынешняя эпоха особенно благоприятствует таким изысканиям. В силу своей беспокойности она требует особого подхода — нечто вроде исторической химии, — но именно поэтому облегчает труды исследователя. Густой туман, непроглядная тьма, которые с незапамятных времен скрывают от нас истоки цивилизаций, не похожих на пашу, рассеиваются под солнцем науки. Точнейшие аналитические методы, которые помогли Нибуру обнаружить Рим, неведомый Титу Ливию, сегодня открывают и объясняют нам истину, смешанную с легендами и сказками эпохи эллинского детства. На другом конце мира выходят из тьмы веков германские народы, столь же великие и столь же могущественные, насколько их считали варварскими. Египет открывает свои гробницы, расшифровывает свои иероглифы и подсказывает возраст своих пирамид. Ассирия раскрывает и свои дворцы, и длинные письмена, начертанные на их стенах, которые совсем недавно были погребены под собственными обломками. Иран Зороастра ничего не смог утаить от проницательных глаз Бюрнуфа, а первобытная Индия рассказывает в своих «Ведах» о фактах и событиях, случившихся вскоре после сотворения мира. Все эти достижения, уже бесценные сами по себе, помогают нам шире и объективнее понять Геродота, Гомера и особенно первые главы Священного Писания, этого кладезя премудрости, всем богатством и всей красотой которого может восхищаться в достаточной мере только просвещенный ум.