ОПЫТ ПРОЗРЕНИЯ. Простое практическое руководство к буддийской медитации

Непостигаемы истоки сансары. Непознаваемы первые качала существ, которые в тумане своего неведения и в рабстве своих желаний безудержно спешат по кругу перерождений. Чего, вы думаете, больше: потоков слез, пролитых вами на этом длинном пути, по которому вы, сей сонм существ, спешите бессмысленными кругами рождений и смертей, плача от близости нежелательного, рыдая от разделенности с желаемым, — слез ли этих больше или воды четырех земных океанов? Океаны бледнеют по сравнению с этим. Сквозь бездны времен оплакивали вы смерть своих отцов и матерей, сыновей и дочерей, братьев и сестер, и, страдая над милыми вам трупами, вы пролили столько слез, что океаны — четыре малые лужицы по сравнению с этим. Теперь оглянитесь. Бесконечно долго вы страдали и мучились, бесконечно много несчастий перенесено вами в этой веренице времен, и кладбища ваши давным-давно насытились вами. Пора, давно пора испытать неудовлетворенность всеми формами бытия. Путь был достаточно долог, чтоб утомиться им, чтоб осознать его смысл и бессмыслицу, чтоб отвернуться от него и скинуть оковы всего этого.

Подобно детям, играющим в игрушки в объятом пламенем доме, мы избегаем смотреть открыто на боль и страдания, которыми чревата наша жизнь. Мы с глаз долой убираем престарелых и больных, помещая их в особые дома, чтобы не видеть их горестей. Мы гоним нищих с наших улиц, дабы не видеть ужаса нищеты. Мы наряжаем трупы, как на вечеринку, уклоняясь от созерцания беспощадного лика смерти. И вот — первая благородная истина, осознанная Буддой в его просветленности, была истиной о страдании. Нет блага в иллюзорном неведении, нет блага в притворстве перед собой, что страданий нет. Как бы мы ни пытались завуалировать их существование, а тело все-таки будет стареть и дряхлеть, и болезни его не минуют. Оно обязательно придет к смерти. Невзирая ни на какие развлечения, которые мы можем себе доставлять, мы не избежим таких источников мучений, как гнев, и злость, и фрустрация, и тревога, и напряжение. Мы горим от гнева, горим желанием. Первая благородная истина — истина страдания.

Но Будда на этом не останавливался. Он не только указывал на истину страдания, но также и объяснял его причины.

Что привязывает нас к этому колесу горестей? Будда видел, что путы находятся в наших собственных умах и воплощены в наших привязанностях. Мы вовлечены в бесконечное вращение этого колеса мучений, поскольку сами жадно прижимаемся к нему, липнем к нему благодаря своему неведению.

Есть четыре вида мощной привязанности, удерживающей нас на колесе. Первый — это привязанность к чувственным радостям. Это постоянная охота за приятными звуками и видами, изысканными ароматами и вкусовыми ощущениями, это, наконец, стремление обеспечить себе приятные телесные ощущения. Итак, бесконечный поиск сиюминутных фрагментарных услад. Мы так привязаны к ним, они настолько нас привлекают, будто в них лежит решение наших проблем, будто они обещают конец нашим страданиям. Всю жизнь мы находимся в постоянном ожидании то следующего двухнедельного отпуска, то очередной связи с кем-то или знакомства, то обладания новой собственностью, то вообще просто новизны впечатлений, то есть всегда ждем с вожделением какого-то новенького счастья, которое совсем вроде бы уже рядом.

Вот что рассказывают о Мулле Насреддине, знаменитом и поучительном суфийском персонаже. Однажды он пошел на базар и увидел там большую корзину красных стручков острого перца. Он купил всю корзину, вернулся домой и принялся за еду в присутствии своих учеников. Слезы потоками текли по его лицу, видно было, что во рту у него целый костер. «Мулла, Мулла, что ты делаешь?! — спросили его ученики.— Зачем ты продолжаешь их есть?» Протягивая руку за очередным перцем, Насреддин ответил: «Я не теряю надежды, что мне попадется сладкий».