Опыт счастливых

Волшебство в том, что в жизни может быть смысл, и жизнь может оказаться не напрасной, не случайной так же, как в сказке события могут привести к удивительной победе. Жизнь может иметь, высокий смысл, несмотря на то, что вся жизнь состоит из внешне скучных и привычных для нас вещей.

— Говоря на эту тему, нельзя не вспомнить Дон Кихота, который жил в некоем вымышленном сказочном мире и с точки зрения окружающих прожил свою жизнь как неудачник. Был ли он неудачником? Если был, то в чем его ошибка?

— Хочу сказать, что ошибка у Дон Кихота есть. Уже давно фраза «борьба с ветряными мельницами» носит отрицательный смысл. Ничего хорошего нет в борьбе с ветряными мельницами. Дон Кихот не хотел видеть того, что мучает и по-настоящему тревожит настоящих людей, не видел душу настоящих людей. Он придумывал тревоги. Он сочинял людей, так же как многие рисуют себе образ любимого человека и не хотят видеть реального человека, о котором они вздыхают. Вместо того чтобы видеть, что это за человек и что нужно его сердцу.

Это свойственно влюбленности, особенно в юности. Некая юношеская капризность не хочет любить настоящее, а придумывает себе что-то и в какой-то Даше или в каком-то Васе воплощает себе месту о принцессе (о принце). Но при этом совершенно не хочет разбираться в том, что происходит в Дашиной жизни, или о чем переживает Вася. Это очень часто так бывает, и потом такой человек обижается, обнаружив, что герой оказался совсем другим. А обижаться тут надо только на самого себя. Вот эта часть донкихотства, она как раз и является ошибочной.

Другое дело, что когда писался роман, Сервантес собирался в нем высмеять рыцарские романы этого времени. Это было время, когда рыцарство уже отошло в прошлое, и рыцари вошли на страницы литературы, и это начало уже всех раздражать. Сервантес решил это высмеять. Но прошло время, всего какие-то сто лет после написания, и вдруг оказалось, что уже никому не смешно. Что людям нравится то, что Дон Кихот верит. Что им плохо от того, что вера разрушена, и они сочувствуют даже тому, что он налетает на эти ветряные мельницы с копьем. И они не хотят смеяться.

Это очень хорошо. Это тоже некоторая правда о Дон Кихоте и о людях. Хорошая правда. Но в этом Дон Кихот и ошибался — в том, что он не хотел видеть реальных людей. Не хотел быть рыцарем, который борется за людей по-настоящему, а не бьет ветряные мельницы. Не туда обернулся.

ЕСЛИ ВЫ НЕ СНИМЕТЕ РОЗОВЫЕ ОЧКИ, РЕАЛЬНОСТЬ СДЕЛАЕТ ЭТО ЗА ВАС. ПСИХОЛОГ МИХАИЛ ХАСЬМИНСКИЙ

Очки — это костыли для глаз.

(С. Н. Федоров)

— Почему человек предпочитает носить розовые очки и не видеть мир в реальном свете?

— Начнем с того, что никто мир, как он есть, видеть не может. И что еще важнее, не может видеть и реально оценивать свое внутреннее состояние. Так что очки есть у всех людей. Только они разные: со стеклами разных цветов и оттенков, размеров, назначения и с разными диоптриями. Очки надеваются нами буквально с рождения. С того момента, когда мы начинаем этот мир каким-либо образом постигать и ощущать.

Первые наши отношения и чувства формируются к человеку, который нас принимает к себе. Причем заметим, что любой человек, который нас принимает в младенчестве, и который о нас заботится, вызывает ответное чувство на уровне инстинктов. И если спросить любого ребенка «Чья мама умнее, красивее, добрее?», каждый уверенно ответит «МОЯ!»

Но если мы начнем коллективное обсуждение этого вопроса объективно, выстроим всех мам, введем критерии красоты и доброты, то станет понятно, что все мамы не могут быть самыми-самыми. Окажется, что одна мама менее добрая, другая менее красивая. Если попытаться изложить результаты исследования нашей коллегии ребенку и сообщить ему, что, дескать, твоя мама оказалась менее красивой, чем мама некоего Пети Пупкина, ребенок с этим не согласится. И в своем объективном мнении мы все равно не убедим ребенка. Происходит это потому, что внутренние субъективные ощущения ребенка пойдут вразрез с нашим мнением по этому поводу.

Ко всему своему у человека всегда другое отношение, нежели чем к чужому. Есть определенные психологические механизмы, которые это все формируют. Мы знаем, что свою игрушку гораздо неприятнее сломать, чем игрушку чужую. Мой дом, моя игрушка, мое любимое место, моя деревня… Все что связано с «моим» по-другому ощущается, воспринимается. Все мы рассматриваем мир субъективно.